— Надеемся, что наша вчерашняя ночь повторится, но уже с вами, – София послала Анастаси воздушный поцелуй.
— Елисафета, ты оскорбила их? – Анастаси распахнула глаза. – Не могу поверить.
Кассандра учит нас подчинять, властвовать, а это значит – вызывать к себе доверие и любовь.
Ты же поступала наоборот.
Всячески старалась казаться плохой девочкой.
— Возьми, хорошая девочка, – Елисафета разжала ладонь.
— Мой браслет? – Анастаси с недоумением вскрикнула. – Как ты сняла его с меня незаметно?
— И зачем?
— Затем, что я с тебя его не снимала.
— Тогда как он оказался в твоей руке, Елисафета?
— Я его осторожно вытащила из кармана Генри.
— Что делал мой браслет в кармане Генри?
— Уплывал.
— Уплывал?
— Уплывал от тебя, Анастаси
— Не понимаю, о чем ты говоришь, Елисафета.
— Понимаешь, но не хочешь в это поверить, Анастаси, – Елисафета надела браслет на руку Анастаси. – Генри и его подельница тебя обворовали, украли твой браслет.
— Невозможно, они же… я же… — Анастаси приложила ладошку к губам. – Да ты что?
— Да, они же из школы политиков и купцов, – Елисафета кивнула головкой. – Бруклинцев учат обманывать, входить в доверие, вызывать к себе положительные эмоции.
— Как нас учит Кассандра?
— Да, нас тоже Кассандра учит входить в доверие и вызывать к себе любовь.
Но на этом сходство методов заканчивается.
Мы идем дальше – властвовать и подчинять.
Нам покоренные должны с удовольствием все отдавать, с величайшей радостью жертвовать ради нас и нам.
Даже свои жизни должны отдавать нам.
У бруклинцев учение заканчивается, когда ловкие руки получают желаемое.
Как, например, Генри и София, обворовали тебя и ушли.
— Спасибо, Елисафета, за то, что вернула мой драгоценный браслет, – Анастаси на всякий случай держала на браслете руку.
— Можешь его не зажимать, – Елисафета засмеялась. – Опытный вор все равно у тебя его украдет.
А в школе Апофеоза, думаю, все воры опытные.
— Как же украдут у меня браслет, если я его держу другой рукой?
— Отвлекут твое внимание: позовут, покажут что-нибудь, или толкнут нечаянно и затем с улыбкой извинятся.
Одного момента хватит, чтобы – в то время, как ты отвлечешься – снять с тебя браслет.
— Тогда я его отнесу и засуну подальше, – Анастаси решительно направилась к комнатам.
— Куда она побежала? – Клавдия подошла и приобняла Елисафету за талию.
— Бруклинцы обворовали ее, а я вернула браслет, – Елисафета почувствовала, как жар от ладони Клавдии проникает сквозь тунику.
— Я подозревала, что бруклинцы будут воровать, поэтому ничего на себя драгоценного не одела, – Клавдия подняла руки и засмеялась.
— Тогда бруклинцы будут думать, что ты из бедной семьи.
— Пусть думают, что хотят, зато мои драгоценности останутся при мне.
— Мудрое решение, Клавдия.
— Я во всем мудрая, Елисафета, – Клавдия пропела и поцеловала Елисафету в ушко.
К счастью для Елисафеты, быстро вернулась Анастаси.
— Представляешь, Клавдия, Генри и София меня обворовали, а Елисафета обворовала их.
— Елисафета мне уже рассказала, – второй рукой Клавдия приобняла Анастаси за талию.
— Елисафета, ты умеешь воровать? – Анастаси прижалась к Клавдии. – Надо же уметь у вора украсть.
— У вора украсть проще, чем у простого гражданина, – Елисафета засмеялась. – Вор уверен, что только он один умный и ловкий, а остальные – простачки.
— У тебя длинные нежные тонкие пальчики, Елисафета, – Клавдия мурлыкала. – Воровские пальчики.
— Пальчики – не очень удобные для воровства, – Елисафета вздохнула, словно сожалела, что у нее пальцы длиныне, а не толстые и короткие. – Искусству воровать меня обучал дома опытный вор.