Сидению в тюрьме, как и всему, нужно учиться. Есть люди прекрасные товарищи в борьбе, труде и развлечениях, но никудышные сокамерники. Замкнутый мир камеры вынуждает к каждодневному снижению регистра, сдерживанию легко нарастающей агрессии, ненавязыванию своей личности, своего темперамента. Требует больше такта, умеренности, сдерживания эмоций, чем это указано в любом кодексе поведения свободных людей.
Нужно уметь сидеть так, чтобы не нарушать душевное спокойствие сокамерников.
Следует планировать день, придерживаться дисциплины занятий, принуждать себя к внутренним ограничениям для того, чтобы внешние ограничения (тюремный распорядок, постоянное пребывание с людьми, которых не можешь до конца уважать, и т.д.) не сломали нас. В письмах родным не следует слишком раскрываться, писать, о чем и о ком беспокоитесь, их читает не только тюремная цензура, но и ваш следователь.
Боли и пустоты люди боятся больше всего. И то и другое связано с наихудшим одиночеством, одиночеством, которое уничтожает связи между людьми. Физическую боль легко вообразить, каждый из нас ее испытал. Мы ломаем кости, ходим к дантисту, оперируемся. На такую боль мы не даем согласия, это не боль по выбору.
Тюрьма же побои или пытки это боль и пустота, на которые человек решается сам. Сочувствие к сломавшимся и страдающим, сочувствие к человеческому падению и слабости не дается заранее "во имя прощения, ведь неизвестно, как мы себя поведем, когда будут вырывать ногти".
Никому еще ногти не вырывали, а ломаются в результате разговора за столом гебешника, "потому что есть жена и дети".
Так вот, наша солидарность это солидарность с другими людьми, которые тоже имеют жен и детей.
Борьба с красными сопровождается конфронтацией в сфере культуры в широком смысле. Вызов, который нам брошен, звучит так: "Кто быстрее поддастся советизации ты или аппарат насилия?"
Если принять общее определение умственного развития как умение реагировать на новую ситуацию, то для полного стирания с себя пятен большевизма требуется неустанный творческий подход к советскому коварству (см: Ян Кухажевски "От белого до красного царизма").
Не считай примитивизм и грубость глупостью. Не пренебрегай противником, помни, что наше ГБ - это только младший брат КГБ.
Эта традиция никогда не умрет: сила и слабость красного в его бюрократической рутине.
Мы должны победить их в области культуры: быть современнее, изобретать новые способы сопротивления, опережать коммунистов, создавая им новые поля сражений.
Тот, кто в начале польско-ярузельской войны разослал письма с военным штемпелем, предписывающие временно приостановить репрессии против "Солидарности", победил красных интеллигентностью. Иногда cоветскую машину ломает песчинка.
Последняя война показала, что одно носить значок "Солидарности", а другое работать на нее.
Если тот, кто предлагает свою квартиру для ящика, спрашивает, надолго ли это, можешь быть уверен, что через пару недель он увянет и, "предупреждая провал", расскажет тебе историю о подозрительных типах, которые крутятся поблизости.
Страх почти никогда не объявляется как декларация: "Не хочу этим заниматься, потому что боюсь". Человек, опасающийся сопротивляться, рационализирует свой страх и агрессивно реагирует на тех, кто ставит его перед драматическим выбором.
Конспираторы обвиняются в "игре в геройство", недостатке вежливости или в ее избытке, в том, что им некогда поговорить на общие темы, или наоборот, "сидят и сидят, как будто только и ждут ГБ".
Этот маленький человек говорит о необходимости сохранения элиты народа и нетрудно догадаться, что себя он причисляет к тем избранным, без которых Отечество не обойдется в будущем о моральном сопротивлении, лучше всего незаметном для противника (смотри сохранение элиты), о том, что всякая хитрость равняет нас с коварным врагом…
Нужно быть готовым к тому, что рационализация страха часто рождается в муках и приходит постепенно. Человек неделями изображает перед самим собой, что он готовится наказать проституирующего соотечественника, хотя на самом деле он готовился сказать, что… церковь запрещает насилие!
Истинные борцы тоже боятся, но вместо примеривания своему страху разных благородных масок стараются преодолеть его солидарностью и братством.
Люди, вообще не знающие страха, - самые опасные сотрудники, к счастью, это редкий сорт.