«Она сказала, что была бы счастлива, если бы всегда могла танцевать на лужайке… И все. Где в этот момент должен быть я, она не сказала. Ладно…» Недоброе это было раздвоение: душа то горела, то леденела. То успокаивался Андрей, то лихорадка начинала его бить. «Так просто, — думал, — сказать ей: «Андрей! Я тебя люблю». А вот не говорит!»
…Словно заправский официант, с полотенцем через плечо, встретил Андрей Анюту и Володю, возвратившихся с озера, с купания. В открытый сарафанчик переоделась Анюта, блестели капли на плечах.
— Прошу к столу!
— Вот это да! — Анюта взяла в руки красную бутылку. — Даже вино… Но почему такое… красное? Как кровь?
— Ангельская кровь… — улыбнулся Андрей.
Володя удивленно озирался, не в силах привыкнуть к полукруглой комнате, огромному панорамному окну.
— Зимой, — сказал Андрей, — люблю смотреть в это окно. Там метель бесится, ветки трещат, а ты сидишь себе у печки… Или на диванчике с книжкой. К вечеру воздух синий-синий. Я на лыжах всегда вечером хожу.
— И все-таки Дельту надо было взять! — подвел итог каким-то своим мыслям Володя.
Никто не стал спорить. Тем более что Дельта была далеко отсюда. Спала, наверное, положив морду на лапы. А Бисмарк, как боевой истребитель, совершал утренний облет территории, смотрел неодобрительно на ворон, оккупировавших помойку.
Вино плеснулось в бокалы. «Действительно, как все-таки похоже вино на кровь, — подумал Андрей, — предостеречь, быть может, хотели человечество изобретатели вина? Но… ведь есть и белые вина! И водка… Или вначале было только красное?»
Андрей заметил, что почти непрерывно Анюта смотрится в зеркало. То царственно покачивает головой, то дерзко встряхивает высыхающими волосами. Разные образы чудились Анюте в зеркале. Андрей улыбнулся. О, ему прекрасно была знакома эта захватывающая игра с зеркалом! Самая грациозная наконец была найдена поза из всех возможных. Чуть отвернувшись от зеркала, чтобы была видна и спина, на которой еще дрожали прозрачные капли, с бокалом красного вина в руке сидела Анюта в удобнейшем кресле, как королева в своей загородной резиденции.
— Ты королева, да? — шепотом спросил Андрей у Анюты.
— Нет, я всего лишь… — Анюта осеклась. — Что ты за мной подсматриваешь?
— Каким образом? И… как? Мы же вместе сидим.
— Не знаю как, но подсматриваешь!
— Значит, все-таки королева?
— Слушай! Никакая я не королева! Я…
— Нет! — крикнул Андрей.
— Королева… — задумчиво повторила Анюта, как бы впервые мысленно оценивая это слово, воспринимая его не как символ, а как живое, реальное понятие. — Зачем ты надо мной… издеваешься?
— Я не издеваюсь, а говорю комплименты…
Не было Анюте покоя. Что-то упорно ее мучило. Андрей вспомнил недавнюю ее фразу: «И все-таки я живу!» Вновь догадка прошла сквозь него, как ток.
— За проницательность! — подняла Анюта бокал. — За талант, который все… все убивает! Который лишает жизнь смысла! За… За… мой день ангела!
— Виват! — крикнул Андрей.
Володя тоже поднял бокал, удивленный. То на Анюту смотрел, то на Андрея, ничего не понимая. Или наоборот, все понимая, но не желая вмешиваться.
Анюта выпила до дна, закусила клубничкой.
— Я не хотел тебя обидеть, — сказал Андрей, — просто… у меня почему-то всегда все не так получается…
— Значит, вот здесь ты вырос? — спросила Анюта. — В этом симпатичном домишке?
Андрей пожал плечами.
— В какие же игры ты играл? И с кем? Тебе… кого-то приводили? Наверное, играл в какие-нибудь особенные игры, да?
— Почему же в особенные? — Андрей чувствовал насмешку, но не знал, как отвечать. Он как бы оказался меж двух огней. Общаясь прежде с Анютой, Андрей был с ней предельно откровенен. Мучительное, тягостное, горькое самопознание было смыслом общения с Анютой. Открывая себя ей, Андрей открывал себя самому себе. Смыслом же общения с Володей были именно игра, вдохновенное вранье, то самое свободное падение в пропасть фантазий и вымыслов, где Андрей все мог, где все ему было подвластно. Что как бы вознаграждало Андрея за муки самопознания, что было куда интереснее самой жизни. Сейчас Андрей с ужасом вспоминал, что плел Володе про свою жизнь на даче. — Я играл в разные игры, — отвернувшись, произнес Андрей. — Все время был один, никаких друзей, никого ко мне не приводили, все время приходилось что-то самому выдумывать. Я же рассказывал тебе… Про белого волка и… прочее…
Володя подмигнул Андрею. Дескать, правильно, нечего выдавать дурочке свои тайны.
Андрей вымученно улыбнулся.