— Покажу, конечно, — вздохнул целитель. — Существует целый ряд заклятий...
Вышла целая лекция, приправленная предусмотрительно захваченными целителем листовками и брошюрами.
В самый разгар лекции Джагсон привёл кормилицу, дородную негритянку со спящим на её необъятной груди младенцем, пухленьким и щекастым. При виде лежащего в колыбели младенца кормилица сокрушенно заохала и сноровисто подхватила его на руки, преспокойно сунув Джагсону собственное дитя. Сын Беллы протестующе взвизгнул, но, тотчас же получив доступ к молоку, начал жадно сосать.
Чёрный же младенец, оказавшись на руках незнакомого, да ещё и белого человека, начал с удивительным спокойствием и любопытством его разглядывать, а потом решительно схватил за нос и потянул — и недовольно и протестующе закряхтел, когда тот предложил ему свой палец вместо носа.
Целитель, тем временем, закончил свою лекцию и приступил к осмотру Беллатрикс, предварительно наколдовав ширму, отделившую их с ней от остальных.
— Моя младенчик забрать, — на ломаном английском сказала Родольфусу кормилица, — младенчик слабый, кормить надо мало-мало. Моя соседний остров жить.
— Нет, — твёрдо ответил тот. — Вы можете жить здесь — вместе с вашими детьми. Вам будет удобно. Но мы не можем вам отдать ребёнка — мы должны быть с ним. Мы заплатим вам, — добавил он, метнув острый взгляд на Джагсона.
— Моя не колдовка, — удивилась кормилица, — ваша сильно-сильно такой не любить!
— Это не имеет значения, — возразил Родольфус. — Вас никто здесь не обидит. Не посмеет. Даю слово.
— Да мы что, не понимаем? — возмутился Джагсон. — Мы тут что, маньяки?
Насытившийся наследник Лестрейнджей, выпустив изо рта сосок, немного подумал и решил, что тоже стоит поучаствовать в обсуждении.
— У-а-а-а-а!
— Руди, — неуверенно спросил Рабастан, — может, тогда отдельный домик ей построим?
— Построим, — согласился Родольфус с братом. — Но пока что оставайтесь здесь... хотя можете сходить собраться, — разрешил он всё же.
— Почему оно... он опять плачет?! — зло спросила Беллатрикс.
— Так младенчик покой надо, — снисходительно сказала ей кормилица, — а не мало-мало ругаться!
— У-а-а-а! — согласился с ней самый младший Лестрейндж. — У-а-а-а-а!
— Поддерживаю, — сказал целитель. — Я боюсь, мадам, — добавил он, с опаской косясь на Беллатрикс, — вы не сможете кормить. Ваш организм сильно истощён — не уверен, что лактация вам вообще показана.
— Так мы с Жануарией пока пойдём? — спросил Родольфуса Джагсон. — Она соберётся, старшеньких возьмет...
Жануария попыталась уложить младенца обратно в колыбель — но тот истошно заорал, не желая расставаться с доступным источником живого тепла и пищи.
— Как у вас тут шумно, — услышали они сквозь младенческие крики голос Мальсибера.
— Да вот он не хочет отпускать кормилицу, — сказал Джагсон.
— Кто-нибудь, — недовольно сказал целитель, — возьмите ребёнка на руки!
— Дайте мне, — сказал Мальсибер, неожиданно ловко и умело беря отчаянно вопящего малыша из рук весьма неодобрительно глядевшей на него негритянки. — Т-ш-ш, — проговорил он, покачивая ребёнка и кладя ладонь ему на голову. — Всё хорошо...
Ребенок неожиданно замолчал и уставился на него странно серьёзными глазами.
— У твоя дети есть? — спросила кормилица у Мальсибера.
— Нет пока, — ответил тот, ласково и серьёзно улыбаясь малышу. — Видишь, — спросил он, — всё хорошо. Ты дома, мы нашли тебе еду, и все тебя любят.
— Ты откуда взялся? — хрипло спросила Беллатрикс, неприязненно сощурившись.
— Его Блэк привёл, — удивился Рабастан вопросу невестки.
— И где он его взял? — ехидно поинтересовалась она. — На том свете?
— А кто его знает, — фыркнул Рабастан, — вы, Блэки, вечно куда-нибудь суётесь.
— Почему вы спросили меня о детях? — поинтересовался, тем временем, Мальсибер у кормилицы. Младенец у него на руках, как ни удивительно, молчал, накрепко вцепившись своей крохотной ручкой в его палец.
— У твоя рука легкий, — объяснила кормилица, — твоя надо свой младенчик. Моя думать, твоя хороший отец.
— Спасибо, — Мальсибер улыбнулся, но улыбка вышла грустной. — Я надеюсь, так и есть... и будет. Когда-нибудь. — Малыш вдруг недовольно закряхтел и сморщился, явно намереваясь снова зареветь, и Мальсибер сказал ему вполне серьёзно: — Но это пока не точно. Не ревнуй, — и, наклонившись, легонько коснулся губами его лба.
— Не трогай! — зло сказала Беллатрикс. — Это мой сын!