— Правда? — недоверчиво спросил Гарри. — Я могу остаться? Насовсем?
— Оставайся, — ответил Эктор. — Родня твоя, думаю, только порадуется. Мои вон только и твердили — хоть бы тебя инфери утащили или фестралы сожрали. Когда мне семнадцать исполнилось, я из дома ушёл и не возвращался больше.
— Спасибо, — очень искренне и очень серьёзно ответил Гарри. И пообещал: — Я буду есть немного, и по дому тоже буду делать всё. Я умею!
— Ешь сколько хочешь, — отмахнулся Эктор, — я ж не твоя тётка. И не моя. А по дому — я же маг! Смотри! — он прошептал что-то непонятное, и пылинки, танцующие в лунном свете, вдруг слились в одну и исчезли — будто их и не было.
Гарри только рот открыл — а потом спросил расстроенно:
— Но тогда зачем я тебе? От меня тогда нет пользы... никакой...
— А от тебя будет польза, — пообещал ему Эктор, — кому же я буду фокусы первому показывать? А ещё я не могу долго быть один, — тихо сказал он.
— Здорово! — обрадовался Гарри — и тут же поняв, что сказал что-то не то, постарался всё исправить: — То есть жалко, что не можешь, но зато теперь я буду тут, и от меня точно будет польза, — он подошёл к Эктору и улыбнулся ему.
Эктор улыбнулся в ответ и неумело растрепал его и без того лохматые волосы.
— И плевать мне — маг ты или маггл, — пробормотал он.
— Я, наверное, маггл, — рассудительно сказал Гарри. — Хотя я однажды вдруг на крыше оказался, — вспомнил он. — Я даже сам не понял, как! А когда тётя меня постригла перед первым классом, волосы за ночь отросли! — похвастался он радостно.
Ух, и влетело ему тогда! Вот с того момента он и слышал постоянное "урод!" в свой адрес — и всё же вспоминать это Гарри нравилось.
— А я учебник по ЗОТИ превратил в пикси, — негромко засмеялся Эктор, — перед первым курсом. Ух, как он тёток за волосы драл! И ни Финита его не брали, ни Эванеско! Я его потом в саду прятал...
— А что такое пикси? — спросил Гарри с любопытством. — И ЗОТИ? А ты... Ты волшебник, да? Настоящий?
— Я волшебник, да, — усмехнулся Эктор, — а пикси... — он вдруг весело захихикал. — А давай я их тебе покажу? А ещё их можно на твою родню напустить, это будет весело!
— Давай! — обрадовался Гарри. — А что они им сделают?
— О, — мечтательно протянул Эктор, — эти мелкие пакостники могут такую сладкую жизнь устроить, что твои родственнички сбегут из дома впереди собственного визга. Жаль, что с моими так не вышло — волшебники же не магглы, им пикси не страшны. А запустить к ним дементора или инфери я тогда не умел...
— Но я не хочу, чтобы они сбегали! — возразил Гарри. — Где же они будут жить тогда? А можно их пустить ненадолго? — спросил он. — Просто чтобы пошутить?
— Добрый ты, Малыш, — укоризненно сказал Эктор, — даже чересчур. Хорошо, пустим их ненадолго. Пусть тарелки побьют, мебель да цветочки поломают, крупу с мукой да солью перемешают... хватит с них.
Он достал из кармана сигарету и, выпустив огонёк из кончика указательного пальца, прикурил. По комнате поплыл сладковатый дымок, а по лицу волшебника расползлась мечтательная улыбка.
— А вообще, — тихо сказал он, — это всё такая чепуха... Ложись лучше спать. Хочешь, я тебе гамак подвешу? Пока родители были живы, я в гамаке спал... в саду...
— Хочу! — обрадовался Гарри. — Я никогда в гамаке не спал... А он длинный? — поинтересовался Гарри озабоченно. — А то мне моя кровать уже мала, и в ней неудобно...
— А тебе надо длинный? — Эктор махнул рукой, и в воздухе закачался гамак, в котором вполне мог бы поместиться самый высокий человек в мире. В гамаке были пять подушек разных размеров, плюшевый зверь невиданной породы и три клетчатых пледа. — Устраивайся поудобнее, там ещё пижама... где-то... А я ещё покурю и встречу рассвет. Свободный...
Гарри с радостным криком кинулся к гамаку — и, повозившись среди подушек, отыскал фиолетово-зелёную пижаму в звёздах и единорогах. Натянув её, он устроился среди подушек, обнял невиданного зверя — и заснул.
Эктор же, сотворив для себя кресло-качалку, курил, глядя на постепенно розовеющий край неба на востоке, и ждал появления солнца. После семи лет в Азкабане, когда в крошечное окно под потолком свет проникал лишь ненадолго, солнце стало для него символом свободы и счастья.
— Надо будет уехать на юг, — пробормотал он, — к морю... или вообще — куда-нибудь на острова в океане. Малышу точно понравится... И пропади ты пропадом, Британия! С Азкабаном, Визенгамотом и дементорами впридачу!
Глава 3
Скверный мальчишка утром никак не выходил из чулана — и Петунья, войдя внутрь, чтобы за шиворот вытащить паршивца, обнаружила, что того нигде нет. А ещё в гостиной оказалось открытым окно, возле которого на участке стоял стул, явно вытащенный сбежавшим мальчишкой.