Так вот, мир этот был магический и маги в нём были достаточно большой редкостью и их ценили практически на вес золота. Не знаю, почему в Кукишке осел лекарь, до сих пор выяснить это не удалось, но деревенские были только счастливы от этого и всячески оберегали своего лекаря. Тот был в возрасте, очень старым и практически балансирующим на грани маразма, однако лечил как надо и вполне был доволен судьбой. За прошедшее время я выяснил, что лекарем-то он как раз оказался слабеньким, восьмой ранг самый низший в ранге лекарей, там по силе Дара замеряется, но зато опытный. Сорок лет прослужил в армейском госпитале, потом ещё около тридцати наёмничал. Сейчас ему было сто шестьдесят и он ещё был вполне ничего. То есть, не смотря на слабый Дар, он вполне ещё жил, лекари даже такие слабые способны поддерживать жизнь в одряхлевшем теле, однако всё же и они не долговечны. Поэтому он сюда лет двадцать назад и перебрался, просто доживал своё время.
Когда я вывалился из кустов, и мама Гила предупредила криком мужа, то меня быстро осмотрели и, развернув повозку, погнали к лекарю. Живых в разгромленном караване больше не было. Через пару километров им встретился разъезд из солдат барона и те направились к каравану, рассчитывая встать на след лесных бандитов. Ну а телега свернула к деревне. Привезли меня минута в минуту. Ещё бы час и меня бы было не спасти. Лекарь когда сообразил что я одарённый и мой Дар случайно пробудили каким-то заклинанием, и я умираю из-за того что мана стремительно покидает моё тело, вот почему у меня была слабость и озноб, забегал в отчаянье. Даже слабый одарённый это большая ценность и их берегли. Конечно, в бою боевых магов убивали, в основном на них и вели охоту, но вот так каждый одарённый очень ценился. Не во всех городах они были, что уж про сёла или деревни говорить, а здесь будущий одарённый умирает и лекарь ничего не мог поделать. Мне ещё повезло, что тот оказался вполне головастым и нашёл выход.
Естественно кузнец и его семья о Даре не знали, они думали, что я умирал от раны на голове. Лекарь велел кузнецу оставить меня ему, и езжать домой, мол, он обо мне озаботиться, но здесь вмешалась мама Гила, которая сообщила, что они меня хотят взять к себе в семью приёмышем. С учётом того что у них было только двое своих детей, остальные такие же приёмыши, в этом не было ничего удивительного. Из-за недостатка времени на споры, лекарь согласился и велел им приезжать не раньше чем через месяц, мол, хворь очень серьезная и он не знает, сможет меня спасти или нет. Те собрались и отправились домой, световой день ещё не закончился, а лекарь, его кстати звали Сезан Де Онж, а так как он учился в своё время в магической академии, то имел звание подмастерье. Выше ему было с его восьмым уровнем Дара не подняться.
Так вот, первым делом тот вывел меня в сознание, так как я с того момента у дороги так и пребывал в забытые, и попытался поговорить, но я его не понимал. Моё время стремительно уходило, что-то то плетение, которые пробудило мой Дар, сделало с моей аурой, и мана буквально вытекала в пространство. Это как у человека больного гемофилией, он мог истечь кровью от любой раны. Так и я, у меня мана, когда источник был пуст, должна была остановиться вытекать, но из-за этого заклинания, мана бралась из ауры, то есть из моего жизненного резерва и я умирал.
В общем, я старика не понимал, да и не понимал, где я нахожусь, и тому пришлось принять очень серьёзное решение. Применить очень серьёзный и дорогой амулет, который достался Ди Онжу трофеем в пору его наёмничества. Он был дорогой, но одноразовый и создан был для обучения языкам. Пять штук в нём было, включая письменности и сложения. Именно поэтому, из-за того что у меня не оставалось времени, в отчаянье он его и применил. Не знаю, почему мне не сожгло мозг, но я усвоил знания. Ничего такого не было, как пишут в фильмах, маханий руками и выкрикиваний бессвязных слов, магия она немного по-другому применяться. Тот коснулся амулетом моего лба, и я от боли потерял сознание, а когда очнулся, обнаружил, что старик в комнате собрал какую-то пентаграмму из проволочек и камней. Тот отнёс меня на руках и положил в пентаграмму.