— На слоне можно покататься, — сказал Хилари и поймал себя на том, что хотел было прибавить: — Придет время, я тебя покатаю на слоне.
Но не прибавил. Взглянул на повернутое к его лицу бледное завороженное личико и вдруг спросил:
— Что ты ел перед тем, как пойти со мной?
— Хлебушек и большой кусок сахару. Нам всегда это дают после уроков, — ответил Жан. Он внимательно вглядывался в лицо Хилари, ожидая одобренья.
— А на обед? — спросил Хилари. — Что ты ел на обед?
Мальчик потупился.
— Не помню я, — сказал он.
Помоги же мне лучше соображать и взвешивать слова, мысленно воззвал Хилари, сам не зная к кому. И сказал намеренно весело:
— Знаешь, когда я был маленький, я очень любил жареную картошку. Всякий раз, как я мог выбирать, что съесть на обед, я выбирал картошку.
На сей раз ему повезло. Жан снова смотрел на него, безрадостная настороженность исчезала из его глаз.
— Мне тоже, наверно, понравилась бы жареная картошка, — осмотрительно ответил малыш.
Выходит, опять я попал впросак, подумал Хилари. И никакая пища, которая могла бы уже оказаться знакома малышу, не приходила ему в голову. Тогда он сделал еще одну попытку:
— А не расскажешь ли ты мне о книжке, которую читал, про Африку?
Вот это, похоже, вопрос совсем другого рода, от такого вопроса не станешь уклоняться, его встретишь с распростертыми объятиями.
— Это книжка мадам Лапуант, — ответил Жан. — Я читаю на уроках чтения — я умею читать, а другие мальчики из моего класса не умеют. Мадам дает мне книжку, и я сижу сзади и весь урок читаю.
— Но как это получилось, что ты умеешь читать, а остальные мальчики не умеют? — спросил Хилари.
— Не знаю, мсье, — просто ответил Жан. На сей раз он не избегал вопроса, он сказал Хилари правду.
Радио, которое все время знай себе передавало танцевальную музыку, внезапно переключилось на речь, и Хилари взглянул на часы.
— Четверть восьмого, — сказал он, изо всех сил стараясь не выдать голосом облегченья, которое испытывал. — Надо нам возвращаться, не то мать-настоятельница на меня рассердится.
Он поднялся, малыш молча соскользнул со скамейки, в ожидании встал рядом и, как и при первой встрече, опять смотрел на него с отчаянной мольбой.
Хилари поймал себя на том, что говорит очень мягко:
— Все в порядке, Жан, все в порядке. Завтра я опять приду и возьму тебя на прогулку, и послезавтра тоже.
— И послепослезавтра тоже? — все с тем же выражением лица спросил малыш.
— Ну, это я пока не знаю, — взволнованно ответил Хилари. — Там видно будет, верно? — Жан мигом потупился, и Хилари, не в силах больше видеть его молящие глаза, сказал: — Идем, — и быстро вышел из кафе. Мальчик последовал за ним.
В молчании они стали подниматься на холм, Жан держался рядом.
Уже стемнело, и светились только немногие оставшиеся целыми окна. Мало-помалу мальчик начал отставать.
— Ты устал? — ласково, участливо спросил Хилари, заметив это.
— Нет, мсье, — едва слышно, дрожащим голосом ответил Жан.
— А я устал. Хочешь, возьмемся за руки и поможем друг другу взобраться на холм? — предложил Хилари. Он крепко ухватил малыша за руку — та оказалась нечеловечески холодная, ледяная. — У тебя нет перчаток?
— Нет, мсье, — с грустью ответил Жан. По его голосу ясно было, как сильно он сожалеет о своем ответе, он знал: ответ будет неприятен Хилари. И прибавил с надеждой: — У Роберта есть перчатки. Голубые. Ему тетушка связала.
— Роберт — это тот с рыжими волосами? — вспомнил Хилари.
— Да, — сказал Жан.
— Ему бы нужны рыжие перчатки, под стать волосам, — сказал Хилари; шутка развеселила малыша, он радостно рассмеялся и чуть ускорил шажки вверх по холму.
Они вошли во двор, и Хилари направился к главному входу, когда почувствовал, что Жан дергает его за руку.
— Ты что? — спросил он.
— Нам сюда не велят, мсье, — встревоженно ответил Жан. — Сбоку другой вход есть.
— Раз ты со мной, все будет в порядке, — заверил его Хилари. Он вспомнил, как сам боялся нарушить какие бы то ни было правила поведения, когда отец впервые навестил его в подготовительной школе. Потом усомнился, только ли это страшит Жана, и пояснил: — Понимаешь, я должен вернуть тебя, как положено, не то в другой раз тебя со мной не отпустят. — Они вместе поднялись по ступенькам, и Хилари позвонил в звонок.
Дверь опять открыла усатая толстуха монахиня, и, приглядевшись, Хилари заметил, что прежде, чем она сказала Жану: «Ну, теперь хорошенько поблагодари мсье и беги спать, быстро», они невольно и любовно улыбнулись друг другу.