Девушка открыла дверь своим ключом и быстро взбежала по лестнице на второй этаж. Мартин выскочил навстречу и бросился в объятия сестры.
— Где мама? — спросила Нэнси, обнимая брата.
Мартин молча указал в сторону спальни и уткнулся сестре в плечо. По лестнице поднялись сотрудники полиции и медработники. Спектакль начался.
Нэнси отвела брата в детскую и попросила не выходить. В сопровождении полицейского девушка прошла в спальню и, примыкавшую к ней, ванную комнату. Я приготовился к потоку слез и душераздирающим рыданиям. Однако Нэнси появилась в коридоре с высоко поднятой головой и плотно поджатыми губами. Девушка ни капли не походила на мать: высокая, стройная и миловидная. Мы, монстры, умеем ценить красоту!
— Необходимо составить протокол, — начал полицейский, выходя следом, но Нэнси перебила мужчину:
— Непременно, однако сначала я поговорю с братом.
— Понимаю, что он маленький, но необходимо задать ему несколько вопросов, — настаивал полицейский.
Нэнси медленно втянула носом воздух, сверкнула на мужчину глазами и коротко произнесла:
— Ждите внизу.
«Кремень, а не девка! Я удивляюсь, как у такой мамаши родились красивые и сильные духом дети? Да, пацан расчувствовался, все-таки, мать потерял. Но в остальном, он ни капли не боится. Дело в генах отца? Занятный случай».
Я тенью метнулся вслед за Нэнси. Взрослые редко видят дальше своего носа, и полицейские не ощутили моего призрачного присутствия. Чего не скажешь о Нэнси! Она резко оглянулась, прежде чем прикрыть дверь в детскую, пожала плечами и подошла к кроватке брата. Я переместился к окну.
— Мама ушла? — тихо спросил малыш.
— Да, Мартин, — в тон брату ответила девушка.
— Она не вернется?
— Нет!
— Меня отдадут в приют? — спросил пацан, не глядя на сестру.
Его пустой взор прошел через меня и уставился на одинокую луну на небосводе. Я вдохнул сладкий аромат робости, с примесью недоверчивости и крупинками страха. Вот чего боится малыш — одиночества. Он готов окружить себя монстрами, выдуманными друзьями, лишь бы не оставаться одному.
На протяжении недолгой жизни Мартин находился в обществе мамаши. Нэнси изредка навещала брата, но всякий раз оставляла одного. Он боялся, что это повторится, и уже навсегда.
Я едва не выдал свое присутствие, настолько яркими переживаниями одарил меня пацан, впервые за эту неделю. Нэнси опустилась на кровать, притянула брата к груди и крепко обняла.
— Нет, Мартин, никто тебя в приют не отдаст. Обещаю! Я уже совершеннолетняя, оформлю опекунство, и мы будем жить вдвоем.
— В этом доме? — спросил малыш, а я замер, настолько заинтриговал вопрос Мартина.
— Пока, да, — неуверенность прозвучала в голосе Нэнси. — Дом большой, но у нас нет денег на его содержание. Придется продать, когда вступлю в наследство.
Мартину большего и не потребовалось. Он крепко прижался к сестре, а я негодовал.
«Я не могу упустить этого ребенка! Надо что-то предпринять!»
Нэнси поднялась с кровати с малышом на руках и прошла к выходу из комнаты.
— Куда мы? — забеспокоился Мартин.
— Полицейские зададут вопросы, пожалуйста, ответь на них, хорошо? — попросила Нэнси, спускаясь по лестнице.
Я скользнул следом, по стенке шмыгнул вниз и расположился за спинкой дивана в зале. Нэнси усадила брата на колени, и полицейский начал привычную форму опроса. Я не раз присутствовал на подобных процедурах, когда в доме умирал человек. Ничего нового не услышал и в этот раз. Но ответы Нэнси слушал со вниманием.
— У вашей матери были враги? Возможно, кому-то выгодна ее смерть? — задал традиционный вопрос полицейский.
Нэнси задумалась и отрицательно покачала головой.
— Официально она не замужем, ее бывшему не светит ничего, потому не думаю, чтобы кому-то стало выгодно ее убивать.
— Следов насилия не обнаружено, — подтвердил полицейский, — будем считать это несчастным случаем. Она часто выпивала?
«Да, каждый день!» — едва не выпалил я. — «Могу подтвердить под присягой, и пацана не спрашивай. Он к тому времени уже спал!»
— Я не живу в доме, не могу ответить точно на вопрос, — замялась Нэнси.
— Мама хорошая! — закричал Мартин. — Она всегда вкусно пахла!
«Угу, вином и дешевыми духами. Эх, пацан, не знаешь ты жизни!»