- И вот что я тебе ЕЩЕ скажу, Ольховский. Эта информация секретна, но не знает ее лишь ленивый. Что тебе говорит цифра 7 %?
- Все что угодно. Но, думаю, ты скажешь лучше.
- Скажу. 7% - это размер съеденных продуктов этой оравой, - кивок головой, как в сторону внешнего периметра, где кольцом располагался палаточный лагерь спасения простых смертных, так и в сторону собственного административного корпуса.. Оказалось, что аппетиты с началом беды не уменьшились, а вот запасы еды были хоть и велики, но таки ограниченны. И это за пару-тройку месяцев?!- А что будет через год? Что бы сделал на моем месте, или на месте моих 'директоров'?
- Попытался бы избавиться от лишних ртов.
- А что бы ты подумал на месте 'серых шеек' и их защитничков?
-Ну...Что они и есть эти 'лишние рты'...ну и даже предположил метод избавления, по типу 'молись о лучшем, готовься к худшему'.
- Вот! А теперь добавь еще что тут и внутри периметра номер раз, то есть тут, рядом и под боком, не все спокойно. Пожарников - никто не любит - их спаслось больше всех, при чем и семейных с ними больше всех, а вот как военная сила они наименее сильны. СБ-шников никто не любит, но два десятка моих, бывших моих, по разным группам разбежались за сутки, а ведь еще есть МЧС-ники, ДПС-ники, и прочая, и прочая.
Короче, мне порою, кажется, что у аглицкой королевы более власти было чем у меня. И тут ТЫ? - Что подумают 'пожарники', 'милицианты' или кто другой? Я не знаю, но все что угодно. А у нас пока что равновесие, покой, порядок, стабильность. И ты, Ольховский, предлагаешь это равновесие нарушить, взяв перед тобой союзнические обязательства? При чем выгоды будут очень отдаленные - ведь ты далеко, а вот брожение в умах, интриги и контр-интриги начнутся сразу же. Вот ты бы на моем месте взял?- Молчишь?- Вот и я промолчу!
Уже уходя, накидывая свою куртку, Ольховский услышал Кравчего. Тот стоял тяжело, сложив руки на животе и прислонившись здоровым плечом к стенке. Годы, ожирение и спиртное сделали свое дело. Но слова его были на удивление тихими и четкими.
- Я сказал, что Лагерь спасения не сможет положительно ответить группе гражданских под руководством бывшего сотрудника СБ Ольховского на их вполне разумное предложение. Но если возникнет возможность, Комендант Лагеря Спасения всегда будет готов оказать помощь своему бывшему коллеге. И будет рассчитывать на ответную любезность.
Этой дипломатической фразой Кравчий словно бы разбил ледок, тронувший их беседу после его 'нет', и их рукопожатие было слишком крепким, для того, что бы назвать его формальным.
Когда дверь за Ольховским захлопнулась и сюрвайвера повели к выходу из лагеря, его недавний собутыльник и нынешний 'Спаситель Отечества' сел и задумался. - И было ведь о чем думать?! То, что он сказал Ольховскому о противоречиях в их команде, было лишь блеклым отблеском того пламени, которое грозило сжечь их мирок.
Но если бы рядом с ним был не Ольховский, а его покойный брат, или однокашник Грузинский Петя, сгинувший в Минске в самом начале Беды, или кто еще, кому он мог доверять как самому себе, тогда Кравчий раскрылся бы по настоящему. И рассказал бы о своем знании.
А знал Сергей Петрович что умрет, и умрет он точно не своей смертью. Это могло случится раньше, а могло и позже - слишком много было людей считавших, что Сергей Петрович в частности, или СБ в целом взяло не по чину, или по-чину, но и они тоже имеют право или достойны большего.
Первый звоночек для него прозвенел буквально сразу, как только они смогли перебросить людей к складам Томаковки, - именно тогда-то он, по совету мамочки, - Царствие ей Небесное, - завел котенка. Маленькое рыжее солнышко кувыркалось по его 'кабинету', постоянно прося пищи. - Держать его всегда в полуголодном состоянии был опять же совет мамочки. Ну а что бы успокоить 'солнышко', перед тем как есть что самим, ему кидали кусочек. И ждали... минут пять. - Однажды котенок съел кусок картофеля, и практически сразу начал кашлять кровью, а минуту спустя - умер.
Кто траванул поднос с едой Кравчий выяснить так и не смог. - Женя, которому он поручил это расследование, уперся в труп повара, и дальше не продвинулся.
Второй звоночек случился примерно недель за пять до встречи с Ольховским. - Тогда был трудный день, тяжелое совещание, солнцепек. - Его душа потребовала теплого душа, часика сна и укола от давления. - И первым в списке были именно что банные процедуры.
После принятия душа - закутаться в свой теплый банный халат было делом естественным, причем естественным настолько, что он не обратил внимания на одну маленькую, но смертельно опасную мелочь. - Лишь в самое последнее мгновение он остановился, заметив, что его часовой и телохранитель в одном лице - не отзывается на реплики начальства. А еще через доли секунды, уже опуская пальцы в карман, он понял, что там притаилась смерть, и если он туда опустит руку еще чуть ниже, то маленькие зубки куснут, или может быть, всего лишь царапнут его кожу, добираясь до кровеносных сосудов, и несколько часов спустя его не станет. - Часового тогда так и не нашли, как впрочем, не удалось, и узнать, кто подбросил в карман его халата маленькую серую, и неупокоенную мышку.