— Это дикость, и… я всё так же не понимаю, что происходит, — шепчу, когда он высвобождает меня. Опустив взгляд на коробку с телефоном, принимаюсь его распаковывать, но лишь для того, чтобы он не видел моих слёз. Достаю аппарат и долгое время разглядываю его, не включая. Неинтересно.
— Прости меня, — Адам придвигается ближе и дотрагивается до моей руки. — Мне жаль, что я заставляю тебя нервничать и расстраиваю своим поведением и словами. Ты можешь звонить им. Но встречи лишь когда я рядом. Это единственное, о чём я прошу. Не очень удачное второе знакомство у нас, пчёлка.
— Мне сложно сейчас, — наконец поднимаю на него взгляд. — Я не знаю как мне быть. Кому доверять и как жить. Я не понимаю, почему ты так категоричен к моим родителям. Они, к слову, о тебе хорошего мнения и хвалят тебя. Но ты… Я совсем ничего не понимаю, Адам! От этого сложнее довериться тебе.
— Посмотри на этих девочек, — он указывает на Тасю и Асю, делающих вид, что не подслушивают нас. — Я виноват перед всеми вами… Втянул вас в игру и даже дочерей не пожалел. Наверное, я не лучше твоих родителей, но я осознаю ценность семьи и желаний близких мне людей. Мои дочери знают, что мы сейчас играем в одну очень опасную игру, но я попросил их доверять мне. Если тебе сложно довериться мне, то доверься им. Дети врать не умеют. И ничего плохого тебе не сделают. Я просто хочу вас спасти.
— А ты? Ты сделаешь мне плохо? — задаю вопрос, смотря в его глаза. Мне нужен ответ на этот вопрос. Он сейчас честен со мной как никогда. И ответит мне. Я знаю. Но понравится ли мне его ответ?
— Прости… — шепчет он и встаёт. — Я пойду куплю себе кофе, — произносит, не оборачиваясь ко мне, а затем стремительно выходит из палаты.
Глава 3
— Добро пожаловать домой, — произносит Адам, открыв для меня дверцу машины. — Здесь тебя все любят и помогут, что бы ни случилось, — продолжает говорить, пока один из наших телохранителей достаёт из багажника мою коляску.
Признаюсь, рассчитывала на то, что к моменту выписки я смогу самостоятельно ходить. Пока это удаётся с огромным трудом. Буквально два-три метра и с чьей-либо поддержкой. И как бы я ни старалась, восстановление идёт не теми темпами, о которых я мечтаю.
— А можно я сама? — спрашиваю, остановив мужа в тот момент, когда он собирался поднять меня на руки и посадить в коляску. — Прошу. Здесь несколько шагов. Я справлюсь сама, — молю его, хоть и знаю, что не разрешит. Он слишком печётся обо мне. Но попытка не пытка. Вдруг повезёт, и я хоть на секунду почувствую себя самостоятельной. — С твоей помощью, конечно же, — добавляю, заискивающе глядя в его глаза. — Прошу. Пожалуйста!
— Нет, — отказывается и берёт меня на руки. Смиряюсь со своим положением и крепче обхватываю его за шею. От прикосновения тут же начинают колоть кончики пальцев. И так каждый раз, стоит мне прикоснуться к собственному мужу. — Врач пока не разрешает тебе утруждать себя ходьбой. Хирурги очень долго боролись с тем, чтобы оставить тебе возможность ходить в будущем, — повторяет в который раз. И, проигнорировав коляску, направляется со мной на руках в огромный дом.