– Вопросы? – спрашивает, замахнув рюмку. – Вопросов много… было. Но почему-то сейчас не знаю, с какого начать.
Я не стал следовать его примеру. Знаю прекрасно, что срубит меня ещё на полтиннике. В общем, пока пропущу.
– А какой первым на ум приходит? – подбадриваю.
– Там, на кухне… Ну… Тогда…
Киваю, подтверждая, что понял о чём речь.
– Смею ли я надеяться, что это была не игра и что я тебе, не безразличен?
Снова киваю. Это, ведь, так и есть. А он, уж не знаю, то ли от облегчения или от вновь разгоревшейся надежды, набулькивает очередную дозу себе. Я его придерживаю:
– Не спеши, Валя. Мне нужно, чтобы мозг твой был максимально трезвым. Накидаться ещё успеешь. Думаю, повод будет железный.
Он удивлённо и при этом настороженно смотрит.
– Итак, это был только первый вопрос, а ты говорил, что их было много…
– Стася, – он сжал кулаки до хруста суставов. – Всё время норовит назвать тебя мамой. Она знает что-то, чего я не знаю? Или то, о чём я догадываюсь и ещё больше хочу поверить, на самом деле, так? Саша? Ты вернулась?
Я молчу. Тяжело выдавить из себя правду. Скажи я сейчас то, что этот человек, больше всего хочет услышать и он тут же бросится на колени, вымаливая прощения за свою связь с Ольгой. Но я не сделаю этого:
– Нет, Валентин. Твоя Саша, та, которую ты до сих пор любишь, умерла на самом деле. Но, если тебе будет легче, скажу, что душа её и сейчас где-то живёт, продолжая помнить вас всех и любить. Но я, не она.
– Тогда, кто ты? Почему так похожа на неё?
– Можно встречный вопрос?
Он кивает.
– Там, на кухне… Ты кого целовал?
Он пожимает плечами.
– Не знаю. Я уже ни в чём не уверен. Запутался окончательно. Одно знаю точно… Ты нужна нам. Мне, Стаське, родителям. Мне кажется, что они верят в возвращение…
– Нет никакого возвращения, Валя! – резко обрываю его. Только его веры мне не хватало.
В его глазах недоверие, боль и даже злость. Наверное, злится, что я обломал его надежды. Вдруг, он сильно бьёт кулаком по столу:
– Тогда, ответь мне прямо, кто ты?!! Зачем влезла в нашу жизнь?!! Зачем, позволила мне надеяться, а Стасе называть себя мамой?!! ЗА-ЧЕМ?!!
– Не ори! Сейчас всё узнаешь. Наливай… Это был правильный вопрос.
Коньяк самое то, в данный момент.
– Ты веришь в переселение душ, Валентин?
– Нет.
– Хм, однозначный ответ. Зачем, тогда, спрашивал? Говорил, что узнал, но боишься поверить?
– …
– Молчишь? – усмехаюсь. Правда, усмешка вышла невесёлой. – Правильно молчишь. Потому что, жизнь после смерти, на самом деле, существует. Подожди!!! – теперь я хлопаю узкой ладошкой по столу, не давая ему вставить реплику. – Ты хотел правды? Вот и получай. Только пожалуйста, сначала выслушай до конца и не спеши вызывать дюжих ребят в белых халатах. Хорошо?
Он кивает.
– Ты верно заметил похожесть. И думал в правильном направлении по поводу возвращения. Только, вместо твой жены, вернулся я.
– Вернулся? – глаза удивлённые.
– Именно так. Не вернулАсь, а вернулСЯ. При этом, не к себе. В этом и проблема.
– Ничего не понимаю.
– Я и сам мало, что понял. Ты слышал, когда-нибудь, теорию о множественности миров?
– Да.
– Веришь или не веришь, спрашивать не стану. Скажу только, что это правда. Представь себе, хоть на мгновение, что миров действительно множество и там тоже живут люди. Одни миры похожи на этот, в той или иной степени, а некоторые, выглядят совсем уж иначе. Как? Не скажу. Потому что, довелось побывать только в двух. В своём, где родился жил и умер и в этом вот.
– Откуда тогда знаешь?
– Мне сказали, Валя. И я склонен этому верить, потому что теперь я здесь, а не в своём мире.
– Звучит глупо и ещё больше дико. Ты сама-то веришь в то, что говоришь?
– Ты даже представить себе не можешь, насколько всё дико на самом деле!!! – это я ему уже прямо в лицо проорал и так же, как и он чуть раньше, хрястнул кулаком по столу. – Это так дико, что меня до сих пор корёжит… Врагу не пожелаешь того, что со мной произошло и что пережил… Я потерял всё. Всех своих родных и близких, но не умер до конца, а очнулся тут, вот в этом вот теле…
Меня, наконец, прорвало. Я рассказал ему всё. О своём мире, о своей семье, о том, как оказался тут и как тот ГАД сверху требовал помощи. Всё рассказал. Ничего не утаил. И про то, что в моей реальности дочь такая же. Про то, что своих родителей похоронил, а тут они оказались живы. Рассказал про Ольгу. Про то, что заранее знал, какая она и как мне пришлось играть в женские игры, чтобы дать возможность Стасе добраться до её компа. Рассказал даже про то, что это именно я тогда звонил, потому что ещё не знал о гендерном несоответствии нашей семьи в этом мире. Как я устраивался, как зарабатывал деньги, как выкручивался, как учился быть бабой или, хотя бы, походить на неё внешне. Как играл с ним, во время первой встречи. Потому что, вынужден был. Сказал, что люблю его дочь, не меньше своей собственной. Я полностью вывернул перед ним душу. Выплеснул наружу всё. Все переживания и страхи.
Об одном только умолчал. О том, что он мне тоже давно не безразличен, потому что бабьего во мне стало уже больше чем мужского. Это я во время разговора понял. Наблюдая за тем, как тухнут его глаза. Я терял его и понимал, что после всего услышанного, ждать настоящих, искренних ответных чувств, больше не стоит. И от этого было больно. Очень больно. В какой-то миг, в глазах потемнело, а когда зрение вернулось, я понял, что полное слияние с телом, наконец, произошло. Хотел я этого или нет? Не знаю. Но, видимо, хотел. Иначе ведь не могло быть. Потому что, именно в тот момент я осознал, как люблю этого человека. Люблю так же сильно, как в прошлой жизни любил его двойника. Пал последний бастион. А в сухом остатке, лишь очередная горечь очередной потери. Сегодняшний день – последний, когда я говорю о себе, как о мужчине. Всё! Был мужчина, да весь вышел… Сдулся окончательно… Я устал сопротивляться… Надоело… Кому это надо? Мне? Так, в этом давно уже не уверен. Но женская жизнь, по-настоящему женская, начнётся для меня только завтра, а сегодня… Сегодня я должен завершить все мужские дела.
Но, самое удивительное, знаете что? Он мне поверил! Поверил сразу и до конца. Не без уточняющих вопросов, конечно. Мы ещё долго потом говорили, вспоминая каждый свою жизнь. Вальку тоже прорвало. Поверив в мою историю и выслушав наболевшее, он рассказал о том, что пережил сам. Как винил себя в том, что не поехал тогда вместе с женой. Как спивался, пытаясь забыться в алкогольном угаре. Как опомнился, осознав, что ему есть, ради кого жить дальше. Это был вечер откровений. Мы вспоминали школьные годы и общих друзей. То он начнёт что-то рассказывать, а я подхватываю продолжая, то я начну, а он закончит. Коньяк давно выпит, а мы сидим друг напротив друга, абсолютно трезвые. Но, главное, больше не надо врать.
– Сань, а нарисуй меня… Вернее, твою жену, – вдруг попросил он.
– Зачем?
– Хочу увидеть, каким я бы мог стать, если бы история нашей семьи здесь, пошла так же, как в твоей реальности.
Сходил в дом, нашёл бумагу и простой карандаш. Мне не сложно. Сделал быстрый набросок моей Вали и Стаси. Он долго рассматривал изображённых людей, потом вдруг посмотрел на меня и спросил:
– А вдруг, МОЯ Саня, сейчас там, с твоими и тоже наоборот?
– Не знаю, Валентин. Если так, то замена неравноценная. Потому что, попав сюда, я помолодел более чем на двадцать лет. Ей же придётся постареть. Это неправильно.
– Может, ты и права, Саша. Может и права… Прости. Я не смогу обращаться к тебе, как к мужчине. Слишком женственно выглядишь. В тебе нет ни грамма мужского… Разве что, некоторые поступки и увлечения. Без обид?
– А и не надо, Валентин.
– Что не надо?
– Обращаться ко мне, как мужчине. Ибо, с некоторых пор, я им больше не являюсь.
– Значит, не обижаешься?
– Нет. Понимаешь, Валь, жизнь в женском теле накладывает свой отпечаток. Я ж не трансвестит какой-то просто переодевшийся в женскую одежду и обожравшийся гормонами. Вот, это тело, оно ведь настоящее, со всеми вытекающими. Я сопротивлялся, как мог. Честно. Но чем дальше, тем больше это становится выше моих сил. Так что, прав ты. Не осталось во мне мужского. Почти не осталось. Только память о той жизни и…