Наконец, наощупь обнаружив мешок с мукой и еще один с крупой, я добралась до вожделенного сундука, при этом волоча за собой девочку, которая совершенно не горела желанием со мной расставаться.
Усадив ее рядом, я строго заявила, что никуда не сбегу, после чего распахнула бесхозный сундук. Принялась в нем копаться, пытаясь разобраться в особенностях местной одежды.
— Значит, мальчику, — обратилась я уже громче к стоящему по другую сторону от полотняной стены Стефану. — Вообще-то, у меня девочка, но выбирать не приходится.
— Не приходится, — согласился со мной Стефан. Уверенна, еще и оскалился, как без этого!
— Так что же случилось с вашей Зариной? — поинтересовалась я, продолжая рыться в сундуке. Нашла обувь для себя и для девочки. Немного великоватую, но выбирать не приходилось. — Ее что, убили по дороге?
Странным образом такой поворот событий меня нисколько не удивлял. Словно увидев на небе два солнца и Кольцо, я напрочь утратила эту способность.
— Она нас покинула. Причем, настолько спешно, что забыла кое-что из своих вещей, — усмехнулся в ответ Стефан. — Оказалось, работала на кое-кого из истанцев. — Затем добавил: — К большому нашему сожалению!
— Ах вот как! И что же она для них делала?
Отвечать он не стал, вместо этого пробурчал что-то невнятное — кажется, чтобы мы поторапливались, — и отошел от повозки.
Я пожала плечами, после чего достала из сундука пару бесформенного вида сорочек. Отложила их в сторону — решила все-таки начать с детской одежды, это казалось мне значительно проще.
Порывшись, выловила штанишки и длинную тунику, решив, что вполне сойдет. После чего сказала все время молчавшей девочке, что ей нужно переодеться в сухое, иначе она заболеет.
— Говорить я буду шепотом, тогда они нас не услышат, — добавила я, принявшись снимать с нее серое платье, отличавшееся от раздобытой туники только тем, что оно было чуть длиннее.
И еще промокшим насквозь.
Под ним оказалась заношенная почти до дыр сорочка. Стянув ее, я уставилась на худенькое тело девочки. Вздохнула — выражение «кожа да кости» теперь обрело для меня вполне зрительное воплощение, — после чего растерла ребенка куском материи, тоже обнаруженном в сундуке, подумав, что он вполне сойдет за полотенце.
— Как тебя зовут? — спросила я.
Девочка молчала, уставившись на меня круглыми глазами. Но я-то знала, что она умеет говорить!
— Ты должна мне довериться. Если ты ничего не скажешь, мне придется выдумывать все самой, и эти добрые люди могут и не поверить. А мне не хочется так рисковать. Мало ли, они бросят нас с тобой здесь, в горах, или же, что того хуже, решат, что я истанская шпионка… — Тут я запнулась, да и девочка посмотрела на меня напуганными глазами. — Давай лучше сделаем так, чтобы они мне поверили.
— Кэрри, — тихо отозвалась девочка. — Меня зовут Кэрри.
— Кэрри, — улыбнулась я. — Очень красивое имя. Где твои родители, Кэрри?
— У меня нет родителей, — произнесла она тихо. После чего добавила вполне уверенным голосом: — Ты моя мама!
— Но я не могу быть твоей мамой, — отозвалась я мягким голосом. — Не знаю, что случилось с твоими родителями, но были же люди, которые о тебе заботились все это время. Что с ними стало?
Кэрри упрямо помотала головой, заявив, что таких нет.
Но я не спешила ей верить.
— Они, наверное, очень переживают. Думают, где же их маленькая девочка… Сейчас… Сейчас мы вытрем тебе волосы, а затем наденем вот эту тунику и штаны. Конечно, не фонтан, но ничего другого под рукой нет.
Кэрри смотрела на меня во все глаза.
— У меня нет никого кроме тебя, мамочка! — вот что она мне сказала, а затем подняла руки — на одной из них был длинный порез, — позволяя натянуть на нее тунику.
После чего обняла меня за шею.
И я вздохнула — ну вот что мне с ней делать?!
Так ничего и не решив — нужно было поспешить, потому что Стефан снова подошел к повозке и намекнул, чтобы мы поскорее заканчивали, — оделась сама.
Быстро догадалась, что сперва нужно натянуть сорочку, поверх которой надеть рубашку с множеством пуговиц по переду. Затем шла очередь нижней юбки и корсажа на шнуровке по бокам, а сверху надевалась еще одна юбка.
Все оказалось унылого серого цвета.
Наконец, с Кэрри на руках я выбралась из повозки, после чего заявила Стефану, что готова к разговору.
— Меня зовут Эва, — сказала ему и Джошу. — Эва Грегори. Это моя дочь Кэрри. — Русскую фамилию я решила немного видоизменить, подумав, что в полном варианте она прозвучит непривычно для местного языка. — Я гимнастка, выступаю с малых лет на цирковых подмостках. Мой отец был жонглером, а мама держала дрессированных собак и птиц, потому что в юности травмировала спину.