Выбрать главу

Релакс закончился через три минуты, когда в комнату вошёл Юлин сожытель, походя заглянул ей куда-то между ног, и обидно заржал:

— Слышь, Ершова, у тебя песда похожа на старую помидорку! Купи ей крем от морщин.

Депрессия Юли усугубилась, и стало понятно, что лифчик с силиконом уже не выход.

А денег на силиконовые протезы у Ершовой нет, и ей их никто не даст однозначно.

У меня их тоже нет.

В смысле, ни денег, ни сисек, не протезов.

Я полчаса просила Юлю смирицца, и возлюбить то, что у неё есть. Ставя в пример себя.

Я тоже долго пыталась возлюбить свои два дверных звонка, и в оконцовке возлюбила.

Потому что, когда мне было двадцать лет — мои поклонники плющили рожы, и говорили:

— Ну, может они у тебя ещё когда-нибудь вырастут? А ты принимаешь капсулы "Пуш Ап"?

А когда перевалило за двадцать пять — резко поменяли мнение:

— Ой, какие сии-и-иськи… И не висят даже-е-е-е…

Ясен пень: с чего там им обвисать, если каждая моя сиська весит сорок граммов?

Но мои доводы Юлю не убедили, и она ушла домой. Релаксировацца и глотать капсулы "Пуш ап"

Прошла ещё неделя. И у меня зазвонил телефон. И я взяла трубку.

И из трубки, сквозь всхлипы, и сопливое шмыганье, вылетел Юлькин отчаянный вопль:

— Всё! Я иду в банк брать кредит на сиськи! Я вчера листала газету "Из рук в руки", и нашла объявление: "Выпускнику художественного ВУЗа требуется модель. Оплата десять баксов в час". Я позвонила, договорилась, надела красные трусы, у которых дыра на жопе в виде сердечка, приехала, разделась… *Всхлип и рыдания* А ОН СКАЗАЛ, ЧТО НЕ БУДЕТ МЕНЯ РИСОВАТЬ, ПОТОМУ ЧТО У МЕНЯ СИСЕК НЕТУ!!!!!!

Ершовой дали кредит на пятьдесят тысяч рублей.

На эти деньги мы с ней купили два лифчика с жидким силиконом, ещё один запасной комплекс резиновых грудей чёрного цвета, а остальное благополучно пропили.

Причём, в процессе нажирания сливы, которое проходило в какой-то районной ресторации города Зеленограда, мы познакомились со славным человеком Владиславом, который тем же вечером с удовольствием произвёл с Юлией акт вагинальной пенетрации, и лобызал Юлины отсутствующий сиськи, называя их "земляничками".

Ну, что ж… Земляничка, по-любому, лучше, чем СИСОЧКИ.

Воистину!

Пыс-Пыс: а у Юльки скоро именины. И я купила ей подарок: вакуумную помпу для сисек.

Будем накачивать их по очереди.

По чётным дням Юля, по нечётным — я…

Просто разговор

19-10-2007 01:26

— Я закурю, не возражаешь? — смотрю вопросительно, накручивая пальцем колёсико грошовой зажигалки.

— Кури.

Закуриваю, выпуская дым в открытую форточку.

— Окно закрой, продует тебя… — в голосе за спиной слышится неодобрение.

Отрицательно мотаю головой, и сажусь на подоконник.

— Скажи мне правду… — говорю куда-то в сторону, не глядя на него.

— Какую? — с издёвкой спрашивает? Или показалось?

— Зачем ты это сделал?

Пытаюсь поймать его взгляд.

Не получается.

— В глаза мне смотри! — повышаю голос, и нервно тушу сигарету о подоконник.

Серые глаза смотрят на меня в упор. Губы в ниточку сжаты.

— Я тебе сто раз объяснял! И прекрати на подоконнике помойку устраивать!

Ну да… Лучшая защита — это…

— Захлопни рот! Тебе кто дал право со мной в таком тоне разговаривать?! Забыл кто ты, и откуда вылез?!

Вот теперь всё правильно.

Теперь всё верно.

— А вот не надо мне хамить, ладно? Ты весь вечер как цепная собака! Я сто раз извинился! Что мне ещё сделать?

А мы похожи, чёрт подери…

Может, поэтому я его люблю?

За голос этот… За глаза серые… За умение вести словесную контратаку…

Я тебя люблю…

Но не скажу тебе этого.

По крайней мере, сейчас.

Пока ты мне не ответишь на все мои вопросы.

— Я повторяю вопрос. Зачем. Ты. Это. Сделал. Знак вопроса в конце.

— Хватит. Я устал повторять всё в сотый раз. Тебе нравится надо мной издеваться?

Ты не представляешь, КАК мне это нравится…

Ты не представляешь, КАК я люблю, когда ты стоишь возле меня, и пытаешься придумать достойный ответ…

Ты даже не догадываешься, какая я сука…

Прикуриваю новую сигарету, и, склонив голову набок, жду ответа.

— Да. Я был неправ…

Торжествующе откидываю голову назад, и улыбаюсь одним уголком рта.

— … Но я не стану тебе объяснять, почему я это сделал. Я принял решение. И всё. И закрой уже окно, мне твоего бронхита очень не хватает.

Рано, рано… Поторопилась.

Меняем тактику.

Наклоняюсь вперёд, зажав ладони между коленей.

Недокуренная сигарета тлеет в пепельнице.

Дым уходит в окно…

— Послушай меня… Я никогда и никому не говорила таких слов. Тебе — скажу. — Нарочито тяну время, хмурю брови, кусаю губы… — Я — старше тебя, ты знаешь. Естественно, в моей жизни были мужчины. Много или мало — это не важно. Кого-то я любила. Кого-то нет. От кого-то была в зависимости, кто-то был в зависимости от меня. Но никому и никогда я не говорила, что…

Теперь надо выдержать паузу.

Красивую такую, выверенную.

Беру из пепельницы полуистлевшую сигарету, и глубоко затягиваюсь, не глядя на него.

Три… Два… Один!

Вот, сейчас!

Выпускаю дым через ноздри, и говорю в сторону:

— Никому и никогда я не говорила, что он — самый важный мужчина в моей жизни…

Набрала полную грудь воздуха, давая понять, что фраза не окончена, а сама смотрю на его реакцию.

Серые глаза смотрят на меня в упор.

Щёки чуть покраснели.

Пальцы нервно барабанят по столу.

Всё так. Всё правильно.

Продолжаем.

— Ты. Ты — единственный мужчина, ради которого я живу. Знаешь… — Закуриваю новую сигарету, зачем-то смотрю на неё, и брезгливо тушу. — Знаешь, у меня часто возникала мысль, что я на этом свете лишняя… И всё указывало на то, что кто-то или что-то пытается меня выдавить из этой жизни, как прыщ. И порой очень хотелось уступить ему…

Вот это — чистая правда. Даже играть не надо.

— Но в самый последний момент я вспоминала о тебе. О том, что, пока ты рядом — я никуда не уйду. Назло и вопреки. И пусть этот кто-то меня давит. Давит сильно. Очень сильно. Я не уйду. Потому что…

И замолкаю.

И опускаю голову.

Тёплые ладони касаются моих волос.

— Я знаю… Прости…

Переиграла, блин…

Вжилась.

Чувствую, что глаза предательски увлажнились, и глотать больно стало.

Мягкие губы на виске.

На щеках.

На ресницах.

Переиграла…

Поднимаю глаза.

Его лицо так близко…

И руки задрожали.

Тычусь мокрым лицом в его шею, и всхлипываю:

— Ты — дурак…

— Я дурак… — соглашается, и вытирает мои слёзы. — Простишь, а?

А то непонятно было, да?

Шмыгаю носом, и улыбаюсь:

— А всё равно люблю…

— И я тебя… — облегчение такое в голосе.

— А за что? — спрашиваю капризно, по-дурацки.

— А просто так. Кому ты ещё нужна, кроме меня? Кто тебя, такую, ещё терпеть станет?

Хочу сказать что-то, но он зажимает мне рот ладонью, и продолжает:

— А ещё… А ещё, никто не станет терпеть меня. Кроме тебя. Мы друг друга стоим?

Вот так всегда…

Настроишься, сто раз отрепетируешь, а всё заканчивается одинаково…

"Я тебя люблю…"

"И я тебя. Безумно. Люблю."

И ты обнимешь меня.

И я без слов пойму, что я тебе нужна. Ни на месяц, ни на год.

На всю жизнь.

И сейчас я встану с подоконника, налью тебе горячего чаю, и ты будешь его пить маленькими глоточками, а я буду сидеть напротив, и, подперев рукой подбородок, наблюдать за тобой.

А потом мы пойдём спать.

Ты ляжешь первым.

А я подоткну тебе под ноги одеяло, наклонюсь, поцелую нежно, и погашу свет…

Я умею врать. Я умею врать виртуозно. Так, что сама верю в то, что я говорю.

Я могу соврать любому человеку.

Я Папе Римскому совру, и не моргну глазом.

Я только тебя никогда не обманывала.

Даже тогда, когда ты был ещё ребёнком…

Вытираю нос, закрываю окно, и заканчиваю разговор: