Вокруг порхали разноцветные бабочки, и я сердилась.
— Улетайте прочь, от вас только еще больше спать хочется.
Незаметно я засыпала, и мне снились блеющие стада, живительные лучи света, острова и островки тени.
Чего только не болтают про Папе Казаччо, думала я сквозь сон и блеянье серебристых овец.
Будил меня обычно мой брат Джованни.
— Эй, чума, просыпайся! А то травой зарастешь.
И правда: вокруг пальцев у меня вились веточки плюща, а в волосах цвели ромашки. Здесь, в зеленой норе, среди причудливых растений, было так уютно, и мне казалось, что оливы с берегов Фьюмекальдо золотыми шарами катятся мне навстречу.
— Куда ты? — кричал мне вслед Джованни.
Я бежала к сестрам Чентаморе, которым было за восемьдесят и у которых меня всегда ждал целый букет сказок: в детстве я их хорошо помнила, да вот подзабывать стала в преклонные годы, когда молодость все дальше улетает, будто крылатый конь или шумная стая лесных птиц.