ят две минуты.
Даст ист фантастиш!
В отделении Банка Ордена мои девки оперативно провернули обмен имеющихся у них на руках рублей, долларов и евро в местные экю.
Потом нам очень быстро перекатали договоренные суммы со счета Базы на наши, открытые ещё в Иммиграционном отделе счета в Банке Ордена. Всё без проволочек, очень оперативно, вежливо и предупредительно.
Потом стали выпускали на улицу в объятия Оксаны, но только после подписания бумаги, что никаких претензий к администрации Базы по приёму переселенцев и грузов “Россия и Восточная Европа” и лично к мисс Майлз мы не имеем. Конечно же, не имеем, за такие-то бабки! Но об этом особо не распространяемся. С паршивой овцы хоть шерсти клок, а нынешняя овечка оказалась поистине с золотым руном. Я и десятой части этих денег выбить с них не рассчитывал, если уж совсем по-честному.
Кстати наши хохлушки всю причитающуюся им сумму взяли наличными, громко заявив, что банкам не доверяют. И для этой цели заранее запаслись большими полиэтиленовыми пакетами с ручками. И пошли с ними, как из супермаркета с картошкой. От дуры. Кассирша в банке на них обиделась и выдала им наличные купюрами по пять и десять экю. Все двенадцать тысяч.
Я уходил последним, обменяв на экю ещё полмиллиона рублей от Ругина в разной валюте. На мой счет упало дополнительно около пяти с половиной тысяч экю. И какую-то мелочь с собственного кошелька – долларов на пятьсот где-то, тоже была обменена на эти смешные пластиковые деньги с голограммами.
Всё, прощай Родина! Здравствуй Новый Мир.
“Визу” и “Мастеркард” спустить в унитаз и даже не вспоминать, сколько на них было бабла. Хватит на сегодня расстройств.
Да, ещё у Арама лежат мои девятьсот экю, обменянные на золото. Итого, у меня на руках почти семьдесят восемь с половиной тысяч экю. Не богатый Буратино, но уже чувствую себя вполне уверенно, так, как не нужно будет, задрав хвост, уже завтра носиться в поисках куска хлеба. А этого-то я и боялся больше всего. А теперь в наличии неторопливый выбор с полной свободой перемещения и рассматривания этого мира на предмет, где в нём хорошо можно устроиться. Фермером на фронтире я себя не видел. Просто не представлял.
Потом нас всем автобусом Оксана отвела в битком забитый разными орудиями убийства оружейный склад, где выложила на длинный деревянный стол четырнадцать вороненых револьверов “наган”, в качестве комплимента от Майлз. Ехидно добавив, что остальное, всё что захотим, можем купить здесь же, но уже за свои кровные.
– Оксана, – обратился я к обслуживающей нас девушке, – Мы имеем право выбора из этих револьверов?
– Да хоть все переберите, мне по барабану, – усмехнулась она.
– Тогда выкладывайте на стол все, что есть.
– В этом случае вы мне потребуетесь, как мужчина, – игриво подмигнула она мне, колыхнув своим четвертым размером бюста.
– Мячик, что ли, из мужского туалета выкатить? – принял я её игру.
– Нет, ящик с револьверами из-под прилавка достать, – улыбается, – Он тяжелый.
Ящик, который мы вытащили на белый свет, был не слишком тяжелый, но полсотни револьверов в нём было.
Меня сразу привлек своим блеском никелированный револьвер, но только я к нему потянулся, как Оксана быстро выхватила его у меня из рук, взвизгнув.
– Этот в подарок не входит. Он вдвое дороже.
– Сколько? – спросил её.
– Двадцать экю, – ответила она.
Я ухмыльнулся.
– Всего-то. Давай его сюда. Я за него заплачу.
Отложив никелированный (или хромированный, не знаю как точно) “наган” в сторонку, стал перебирать остальные револьверы. Сразу обратно в ящик отлетело пяток сильно потертых револьверов, явно юзаных, и, судя по дате, как бы ещё не с Гражданской войны. Потом отбраковал все изделия времен обеих Отечественных войн. (Если кто не в курсе, то напомню, что до прихода к власти большевиков первая мировая война называлась у нас второй Отечественной, так как первой Отечественной была война с Наполеоном.) Оставил только продукцию мирного времени от Императорского Тульского оружейного завода с начала века до тринадцатого года, с которым большевики всё любили себя сравнивать, и советскую фабрикацию, того же ТОЗа, тридцатых и конца сороковых годов. Таковых была почти половина.
Попалась в этой куче парочка револьверов для скрытого ношения с укороченным стволом и рукояткой. Делался такой специально для советских спецслужб, и официально назывался “Наган командирский” или “Наган НКВД”. Так и есть, на щечке гравированная надпись в пять строк: “Н.К.В.Д.”, “С.С.С.Р.”, “перв.оруж.завод”, ” в Туле”. В самом низу дата “1928”.У второго разница была только в дате – “1932”. А так, на вид, вроде даже не целованные. И, кажется, из них ни разу так и не выстрелили. Повезло, так повезло. Их, как мне рассказывали любители всякого стреляющего железа, всего несколько тысяч и сделали. Раритет. Если так и дальше пойдет, наверное, смогу тут и нехилую коллекцию собрать. Всегда мечтал.
Так, а это что на стволе? Никак крепление под глушитель?
– Оксана, а “Брамита” для “нагана” у вас случайно нет? – спросил продавца.
Девушка возмущённо фыркнула.
– Орден не поощряет торговлю глушителями и прочими прибамбасами для бесшумной и беспламенной стрельбы, – отбарабанила та, как по писаному, – Считается, что честному человеку не от кого скрываться, даже если он стреляет.
– Всё понятно и логично, – почесал я репу, – Они вообще запрещены?
– Нет, запрещения официального никакого нет, – ответила Оксана, – Но, это морально не поощряется. По крайней мере, на орденских территориях вы ничего такого не найдёте. Да и на других территориях, как минимум косо посмотрят.
Отвлекся от продавца, оглядел я своих девчат, и спросил всех громко.
– Так, у кого тут самые маленькие ручки?
– И тут же сам себе ответил.
– Таня Бисянка, подойди ко мне.
Я взял в руку узкую девичью ладошку и приложил к ней револьвер. Укороченная рукоять для неё была, как родная, как по её руке сделанная.
Потом потребовал взять револьвер нормально, как для стрельбы. Нажать на спуск. И она довольно уверенно щелкнула самовзводом, а он у “нагана” тугой, под четыре килограмма усилия.
– Нравиться? – спрашиваю.
Она кивнула, улыбнувшись эльфийскими глазами.
– Владей!
Таня улыбнулась.
– Спасибо, Жора. Я пойду, посмотрю тут ещё?
– Нет проблем, Танечка.
Отпустил её и повернулся к остальным “пионеркам”.
– Выбирайте. Всё новьё. Ни разу не стрелянное. На год изготовления не смотрите, раньше эти игрушки делали лучше, чем сейчас. Плохие года я уже отбраковал.
Второй нагановский укорот я решил оставить себе. В качестве так называемого оружия “последнего шанса”. Первым я уже выкупил никелированный револьвер. Он был очень красив, на нем только наградной серебряной таблички на рукоятке не хватало с подписью “комбриг М.Н. Колун”.
– Оксана, а патроны к наганам нам разве не положены? – снова я обратился к нашему менеджеру по продажам вооружения.
– Да не крохоборничайте уже совсем, – затараторила та по малороссийской привычке, – Вон там, в углу, ящики. По пятьдесят экю за тысячу. Ровно ящик. Майлз говорила только про стволы в подарок. По одному в руки. А всё остальное – за наличные.
– А другие стволы, вместо “наганов”, можно выбрать?
– Ой, я вас умоляю, – окасана всплеснула руками, – Дешевле “нагана” только даром. Они все по десятке идут. А самый дешевый пестик тут вам в сто двадцать экю обойдется. Майлз по зловредности решила вам неликвид втюхать. Их тут давно никто не берёт.
Мой прокол. Надо было на переговорах обстоятельней быть. Хотя, стволы я стребовал уже просто в угаре, типа, прокатит ещё и такая шара или нет. Но всё равно обидно, что поимели за лоха на ровном месте.
– Так, девочки, – сбил я снова свою стайку, – Каждая в обязательном порядке покупает по ящику нагановских патронов, потому как, чуйка моя шепчет, что больше мы ими вряд ли где разживемся. Оксана, сколько у вас всего таких патронов всего?
– Двадцать ящиков, – тут же откликнулась она.
– Давайте их все сюда. Каждая девушка купит по ящику, остальные семь куплю я. Оксана, один мой вскройте, чтобы девочки могли свои револьверы зарядить.
В это время из глубин арсенала к столу снова подошла Таня Бисянка со снайперским карабином СКТ-38 в руках, и робко спросила.
– А этот можно купить?
– Да ради Бога, – покровительственно произнесла Оксана, – Двести экю всё удовольствие. Прицел отдельно. Что там у тебя стоит?
Бисянка приподняла и развернула карабин, чтобы Оксана могла увидеть оптический прицел.
– ПУ-4? – констатировала она, – Это ещё пятьдесят экю. Патроны к нему по пятьдесят центов, но они хорошие из-за ленточки, и не пулеметные, а для СВД, даже бронебойные есть.
– Таня, а почему именно этот карабин? – спросил я Бисянку, пока Оксана выкладывала картонные коробки с патронами на прилавок, – Вон там “эсведехи” в пирамиде стоят, не хуже “светок” будут, а прицел там качественней однозначно.
– У деда такой был, – улыбнулась девушка, – И на войне, и на промысле. Я с детства к такому привыкла. И этот хочу его, как бы, на память о дедушке взять.
– А стрелять-то из него умеешь? – спросил для проформы.
– А как же, я – внучка снайпера, – ответила Таня гордо, даже подбочен