за всех Ингеборге, – “Путана бас” – это сам автобус. Железка неодушевлённая. А на газ давит водитель, про которого, как раз ничего не поётся. Извини, больше не будем, если тебе это обидно.
Она поджала губы и опустила глаза, ей самой стало обидно.
Тут я понял, что нехилого косяка упорол по невнимательности.
Переспросил.
– А почему автобус вы назвали “путанабусом”?
– Не “путанабусом”, а “путана басом”, – поправила меня Кончиц с некоторым возмущением, как если бы я при ней “куриные окорочка” обозвал курятиной.
– По-русски это просто будет “путанский автобус”, – встряла Роза Шицгал, – Или “автобус путан”, если перевести с англо-итальянского. Так что “Путана бас” – это “бас”, который “путан” везёт. Как полагаю, на работу. И лучше бы ты, Жорик, нам заранее выдал все условия нашей работы на тебя.
Вокруг была дикая степь с травой чуть ли не выше человеческого роста.
Одинокий автобус стоял на пыльной грунтовой дороге.
Внутри автобуса витали невесёлые мысли пассажирок, которые они ещё недавно пытались заглушить весёлой разухабистостью. А теперь смотрят все на меня несчастными глазами и в душе упиваются грядущими бедствиями.
– Назовите его лучше “овцобус”, так будет точнее, – сошел с последнего вопроса.
– Это потому, что мы овцы? – уточнила Буля.
– Именно, – утвердительно кивнул головой.
– Спасибо, Жора, – с лёгким поклоном головы сказала Наташа Синевич. Она явно обиделась на овцу.
Девчонки скуксились, и я почувствовал себя товарищем Кайфоломовым. Весёлые же были девки, радовались, а я вот взял и обломал их ни за что фактически. Просто потому, что показалось. А я взял и влез не перекрестившись. Нет, чтобы переспросить – сразу обижаться намылился, как новый русский. А всё, блин, из-за недосыпа проклятого. Да и денёк выдался неслабый – все нервы на вздёрге.
Однако понял я, что без оптимистической речи для коллектива мне теперь не обойтись. Может, весёлость я девчатам и не верну, но хоть надежду посею.
– Так, всем внимание, повторять не буду, – дождался, когда все подняли на меня глаза, – Говорю всем последний раз. Я. Не ваш. Сутенёр, – именно так, раздельно сказал, акцентуируя каждое слово, – И никогда им не буду. Просто потому, что мне это противно. Ни на какую млядскую работу я вас гонять не собираюсь. У вас вообще теперь нет сутенёра. И начальников нет. Вы свободные люди на свободной земле. Тут даже бюрократии нет. Андестенд ми?
Молчат потупившись. Осознают. А может и просто выжидают, что дальше будет. Ну, раз не пререкаются, то надо грузить их и дальше, пока прёт.
– У меня только одно условие, – продолжил я, – Кто хочет вернуться на панель – скатертью дорога. Насильно удерживать никого не буду. Но те, кто останутся со мной в автобусе, пусть воздержатся от этого до русских земель. А там, кто что хочет и кто во что горазд без ограничений. Вы все взрослые, половозрелые и юридически дееспособны особи. Но моя миссия тогда будет закончена.
– Какая такая миссия? – пискнула Буля.
– Довезти вас к своим в целости и сохранности, – сказал твёрдо.
– А кто для нас тут свои? – Галя Антоненкова подняла руку как в школе на уроке.
– Те, кто говорят по-русски, – внёс я определённость.
– А если нам где-то по дороге жить понравится? – спросила Ингеборге.
– Туда вы всегда сможете вернуться, если в России вам не глянется. Я не хуже вас понимаю, что рыба ищет, где глубже, а человек, где лучше. И препятствовать этому законному желанию не буду. Никому.
– Жора, а если кто из нас захочет остаться с тобой и после того, как мы доберёмся, куда наметили? – это Анфиса голос подала, осознав, что прямо сейчас ей задницу драть не собираюсь.
– Захочет – останется, но с тем же условием: с прошлым покончено. Орденцы тут по ушам тёрли, что при переходе через эти чёртовы ворота, мы все как бы родились заново. И каждый тут имеет право на второй шанс. И важным условием реализации такого шанса есть то, что нам теперь нет никакой необходимости бросаться любым способом зарабатывать на хлеб ни завтра, ни через месяц. За это я и бодался весь день с этой сукой Майлз. Для этого и вы сиськами по всей Базе трясли. Всё это было не зря. По крайней мере, бабла мы с них срубили. А вот обратно домой действительно пути нет. Но жизнь-то на этом не кончилась.
– Жорик, я с тобой до конца, – заявила Роза, и послала мне воздушный поцелуй.
Не успел я отреагировать на Розину выходку, как два больших армейских внедорожника с орденской символикой на дверях и длинными пулемётами на крышах подлетели к автобусу, резко ударили по тормозам, окутав наши окна клубами плотной пыли. И уже неторопливо взяли нас в коробочку спереди и сзади, нацелив на автобус свои длинные пулемёты. Серьезные пулемёты Браунинга. Полудюймовый калибр и броневик может на запчасти разобрать одной очередью, а тут автобус жестяной. Прошьет навылет, вместе с нами, и не заметит. Тем более встали машины грамотно, так, чтобы друг друга даже случайно не задеть.
Из вездехода заорал истошно, с надрывом, срывающийся голос в хрипении матюгальника.
– Всем оставаться на местах! Руки положить на затылок! Открыть двери! При попытке сопротивления стреляем на поражение!
Я открыл пассажирскую дверь, в которую моментально влетели трое орденских патрульных с большими пистолетами в руках. Один патрульный, белый брюнет с тонкими “кавказскими” усами, громко топоча толстыми подошвами серо-желтых высоких ботинок, сразу же прошел в конец салона, где у нас были кофемашина и туалет и там, развернувшись, взял на прицел девичьи затылки. Второй, кофейный мулат, встал около двери, наставив большой черный пистолет персонально на мою тушку. Третий, конопатый голубоглазый блондин с двумя золотистыми лычками на рукавах, оглядев диспозицию, удовлетворенно крякнул и произнёс по-английски.
– Кто вы? Что вы здесь делаете? Есть у вас с собой Ай-Ди?
Я ответил, стараясь говорить предельно чётко и кратко, не допуская многозначного толкования моих слов.
– Мы новые поселенцы, – вот, блин, всё же причислил себя к этой категории, – Выехали минут двадцать назад с Базы “Россия”. Едем в Порто-Франко. Ай-Ди есть у всех.
– Почему стоите на дороге? – сурово вопрошал капрал.
Он не представлялся, это я сам вспомнил, что означают его знаки различия на рукавах. Невелика шишка, но такие вот и придираются к людям чаще, чем большие начальники. Хочешь узнать человека, говорил мне дед – дай ему маленькую власть. Именно маленькую.
– Остановились посовещаться в узком кругу симпатичных друг другу людей, – выдал ему эту тираду и спросил с претензией, – Это запрещено?
– Не запрещено, но опасно, – ответил капрал уже нормальным тоном, – По этой дороге лучше всё время двигаться. Мы недалеко тут гиену видели, не дай Господь боднет в бочину автобус. Теперь понятно?
Мне ничего не было понятно. Что за гиена такая, которая может бодать автобус? Или это у них такая фигура речи. Местный сленг? Всё равно ничего не понятно. Но переспрашивать не стал.
Капрал, не дожидаясь моего ответа, повернувшись к мулату, и приказал.
– Собери у них Ай-Ди и проверь.
Мулат засунул пистолет в кобуру, прошел в салон и стал собирать наши айдишки. Потом вместе с пачкой наших документов вышел из автобуса.
Вскоре раздался его громкий баритон из “хамви”.
– “Папа Медведь”, “Папа Медведь”, это “Страус”, как принимаешь? Прием.
Рация захрипела, и неожиданно очень громко ответила казённым голосом.
– “Страус”, “Папа Медведь” на связи, принимаю чисто. Что там у тебя ещё случилось, сынок? Прием.
Потом послышался голос мулата, который диктовал наши имена и номера карт. Всё это заняло приличное количество времени, и всё это время меня раздражал патрульный с пистолетом, который целился в нас, стоя в конце салона автобуса.
А капрал в это время крутил головой, внимательно разглядывая интерьер “путанабуса”. Даже пальцем поколупал шелк на занавесках, и кожу сидений, неопределённо похмыкивая, при этом. Девочки его интересовали меньше.
Но наконец-то вернулся мулат, сказав.
– Всё у них в порядке, капрал, – и отдал мне стопку наших айдишек.
Патрульный в глубине салона, наконец-то, засунул свой пистолет в кобуру. Признаюсь, это очень напрягает, когда на тебя наставляют боевое оружие. Хорошо, что он стоял за спинами у девочек, и они перепугаться не успели по неведению.
Капрал всё же решил прочитать свою лекцию “вишенкам”.
– Наши места это всё же не Угол на Северной дороге, но всё же джентльмены удачи здесь встречаются. После постройки железнодорожной насыпи бандитам стало тут не развернуться особо, и мы их легко зажимали на дороге, а насыпь для них была непреодолимым препятствием. Недавно ещё тут стало настолько тихо, что мы даже отменили ежедневный конвой до Порто-Франко. Но сегодня к дороге прорвалась большая банда с целью пограбить таких, как вы – новичков, затаренных разными вкусностями со Старой Земли и большими пакетами с наличными деньгами.
На этих словах капрала украинки тревожно переглянулись между собой.
– Да и сами люди, к сожалению, пока ещё тут ходовой товар, – продолжал вещать капрал, – Так вот эта банда латинос придумала переделать в рейдовые машины немецкие “унимоги”, для которых эта насыпь не препятствие. И мы эту ба