– И что вы с этими сутенёрами сделали?
– Выставили из города.
– И всё? – я был шокирован, – Да я не удивлюсь, если после такого наказания у вас здесь не будет эпидемии похищений людей.
– Решение принимал не я, а руководство. Я выполняю приказы, – сержант встал в позу святой невинности.
– И что, – недоумевал я, – Вы, их выпроваживая, даже почки им не отбили, чтобы они хотя бы ссали кровью всю оставшуюся жизнь.
– Как вы русские жестоки, – искренне удивился сержант.
– А что мне с такой мразью прикажешь в дёсны целоваться? Или вести душещипательные беседы об их тяжелом детстве, матери-проститутке и отце-алкоголике. Почему вы, как коммунисты, гуманны только с преступниками? Ты лучше об их жертвах подумай, когда в следующий раз будешь говорить о жестокости, – я начинал не на шутку заводиться.
– Мы выполняли приказ, – сержант слегка набычился.
– Приказ у вас был вывести их из города. Так? – уточнил у него.
Сержант кивнул.
– И я уверен, что в приказе не было ни слова о том, в каком состоянии вы их должны выкинуть за ворота.
Сержант снова кивнул в подтверждение моих слов.
– И уже только от вашего понимания ситуации и вашей совести зависело в каком состоянии выдворяемого выполнить такой приказ? И никто вам не мешал там самим совершить возмездие. А вы их даже дёгтем не вымазали и в перьях не вываляли.
Сержант молчал, каменея лицом. Нехороший разговор получался, очень ненужный в данный момент. Поэтому я постарался взять себя в руки и сократиться.
– О`Кей, Сэм, – я похлопал его по плечу, – Всё нормально. Я был неправ, что вспылил. Извини. Не бери дурного в голову, а тяжелого в руку. Лучше пошли, посмотрим, как там наша Катя.
Новая Земля. Свободная территория под протекторатом Ордена, город Порто-Франко.
22 год, 22 число 5 месяца, понедельник, 22:18
В номер позвонил хозяин гостиницы и попросил меня спуститься вниз. Меня там кто-то спрашивал. Я устало спросил, кто это меня на ночь, глядя, так грязно домогается? Оказалось какой-то военный. Русский, к тому же.
Всё страньше и страньше, как говаривала девочка Алиса в сказке одного английского лорда. Прапору Быхову я свой адрес вроде бы не давал. И склерозом пока ещё не страдаю. Других военных я тут не знаю. Мдя. Придётся идти самому смотреть, какой он там, в натуре северный олень.
Извинился перед мадам лейтенант, которая уже заканчивала оформлять свои бумаги, я спустился к стойке портье.
Про бумаги, это я так, по привычке, сказал. Как оказалось, скрытно от нас всё фиксировалось на цифровой диктофон, а потом уже эти звуковые файлы допросов при нас же перекачивались в ноутбук. А с ноута, как заверила лейтенант, они уже в конторе перекачают всё на основной сервер. И данная информация будет доступна Патрульным силам Ордена по всей территории, где они есть.
Мы, в смысле, я, Катя и Роза, это действо заверили письменно в отдельном протоколе, бумажном на этот раз. Катя, как потерпевшая, а мы, как не знаю кто процессуально. Ну, и все патрульные тоже поставили свои закорючки.
Лупу всё же раскрутили на словесные портреты нападавших, спасибо доктору. Классный спец этот док оказался. Фактически он её и допросил. Именно ему Катя всё рассказала, что запомнила. Лейтенант только фиксировала.
Ознакомившись с описаниями бандитов, сержант предположил, что один из нападавших очень похож на известного в городе сутенёра по имени Флориан, который держит публичный дом “Живая Роза”. Правда, официально оформлен этот бордель, как танцевальный ночной клуб. И этот Флориан, вроде бы, как из румынских цыган происходит. Многое сходится.
– Это всё надо ещё тщательно проверить, – подытожила мадам лейтенант. Скорее всего, затем, чтобы именно за ней было последнее слово.
Вот тут мне и позвонил Ной.
Внизу, переговариваясь с Ноем, стоял подтянутый молодой военный в знакомом камуфляже. Я таких на карго-плаце видел у русских машин.
Спустившись с лестницы, окликнул его по-русски.
– Добрый вечер, я Георгий Волынский, у вас ко мне какое-либо дело или как?
– Приветствую, – военный с тремя звездочками пирамидой на погонах протянул мне руку для рукопожатия, – Старший лейтенант Владимирский, Русская армия. Вы можете пройти со мной к машине для опознания?
– Опознания кого? – переспросил, боясь сглазить.
– Да тут две девушки говорят, что они ваши жёны, – при этом он ехидно улыбнулся.
Давай-давай, гони лыбу, сапог. Знал бы ты, что у меня их не две, а тринадцать, зуб даю, больше бы не улыбался вообще. От лютой зависти. Очень захотелось эту гнусную лыбу с его лица стереть, но спросил другое.
– Где они?
– В машине, у подъезда. Пойдемте, – он сделал приглашающий жест и открыл входную дверь, пропуская меня вперёд.
Мы вышли из отеля на улицу. Напротив дверей, под фонарём возле патрульного “Дефендера”, стоял темно-вишнёвый, вусмерть захромированный дорогущий “Хаммер” пикап.
Старлей сделал знак рукой и из авто выскочил водитель – молодой солдатик, который обошёл машину и открыл заднюю пассажирскую дверь с нашей стороны.
Я, правда, уже ожидал нечто подобное, когда старлей сказал “про жён”, но всё равно, когда Оксана и Ярина, потупив глаза, с видом оскорблённой невинности вылезали из машины, у меня, камень с души свалился. Большой такой бульник. Тяжёлый.
Личики девчат были очень сильно покоцаны. Постарались бандюганы, извращенцы чёртовы. Но, главное, обе живы, а синяки с морды сами сойдут. Пусть им это будет уроком.
Оксана тут же подпустила слезу и жалобно пискнула.
– Жорик, тут такое было...
Но договорить ей я не дал. Обняв девчат, сразу обеих, охотно ответил на их поцелуи. И потом, без лишних разговоров, пресек попытки дальнейшего продолжения радостных лобзаний, и отправил хохлушек наверх. Приводить себя в порядок.
– На горшок и в люлю. Я с вами потом ещё поговорю, – пригрозил я им, когда зашли в холл, стараясь напускной строгостью скрыть свою безмерную радость. Просто счастье. Обыкновенное счастье видеть, что девочки живы и что всё уже в прошлом.
Хохлушки звонко и быстро зацокали “шпильками” вверх по деревянной лестнице. Разбираться со мной сейчас им явно не хотелось.
А мы с Владимирским и Ноем, оставшись у стойки портье, за освобождение девчат выпили по стаканчику виски. Ной, кстати, угощал.
Старлей нам кратко описал, как они вчетвером ставили на уши сутенёров из “Живой Розы”, отбирая у них русских девчат, чем привёл Ноя в крайнюю степень восхищения. Особо впечатлило мирного отельера, что сутенёров били силиконовым фалоимитатором вместо дубинки.
К слову, в этой “Живой Розе” оказались не только мои путаны, но ещё четверо русских девчат, которых заманили в этот бордель обманом. А дальше по накатанному ещё в Старой Земле сценарию: отобрали деньги и документы, избили, запугали до смерти и заставили заниматься проституцией.
Моих успели только избить.
Преисполненный благодарности я подарил старлею позолоченную зажигалку “Zippo” – больше нечего было, а отблагодарить его очень хотелось. Не деньги же ему совать? Да и этот подарок пришлось ему, чуть ли не насильно всучить, так активно отказывался.
От предложения “повторить” Владимирский вежливо, но твёрдо отказался, сославшись на неотложные дела.
И уехал.
А мы с Ноем, оставшись на месте, с удовольствием повторили по стаканчику этого неплохого виски, изготовленном в местном Техасе. За то, что всё так благополучно кончилось.
Тут у меня, как всегда неожиданно, сигареты кончились.
Ной опять угостил. Той самой “Конкистой”, про которую сержант недавно рассказывал. Хорошие оказались сигареты. Мне понравились. Нечто типа “Житан” французских. И так же без фильтра.
Хороший мужик, этот Ной, правильный. Понравился он мне.
Я уже было настроился с ним под этот техасский вискарик душевно пообщаться, но тут сверху затопали по лестнице и, отвлекая нас от сего увлекательного занятия, спустилась в холл забытая мною мадам лейтенант со свитой из “подосиновиков”. И всё опошлила.
– Джордж, – сказала она строго, – Почему вы не сообщили нам, что девушек уже освободили?
– А они разве сами вам об этом не рассказали? – улыбнулся я, и попытался пошутить, – Под протокол.
– Рассказали, конечно. Но мне ваше поведение не понятно, – она вперила свой возмущенный взгляд в бутылку виски на стойке.
– Готов принести свои нижайшие извинения, мисс, – слегка поклонился я ей и, повернувшись к хозяину гостиницы, попросил, – Ной, найди ещё стаканчик для лейтенанта. Не из моей же тары ей пить?
– Это излишне, Джордж, я на службе, – поспешно отказалась она от выпивки, – Но мне не понятно, почему вы пьёте в такой ситуации.
– Что тут непонятного, лейтенант Робинзон, – удивился я в свою очередь, – Всё, что хорошо кончается, надо обязательно отметить, по старой русской традиции. Иначе удачи не будет. А то я, глядя на расторопность вашей службы, девочек уже похоронил в душе. А теперь пью за их воскрешение.
– Это вы зря, у нас хорошая раскрываемость правонарушений. До тридцати процентов, – в её голосе была гордость.
Вот ведь стерва карьерная. Она, скорее всего, всю дорогу не о наших девчонках думала, а о том, как бы стать капитаном досрочно. Сучка. Но сказал ей совсем другое.
– С нашей везучестью, мэм, мы бы точно оказались в