да. Пойдемте, – он сделал приглашающий жест и открыл входную дверь, пропуская меня вперёд.
Мы вышли из отеля на улицу. Напротив дверей, под фонарём возле патрульного “Дефендера”, стоял темно-вишнёвый, вусмерть захромированный дорогущий “Хаммер” пикап.
Старлей сделал знак рукой и из авто выскочил водитель – молодой солдатик, который обошёл машину и открыл заднюю пассажирскую дверь с нашей стороны.
Я, правда, уже ожидал нечто подобное, когда старлей сказал “про жён”, но всё равно, когда Оксана и Ярина, потупив глаза, с видом оскорблённой невинности вылезали из машины, у меня, камень с души свалился. Большой такой бульник. Тяжёлый.
Личики девчат были очень сильно покоцаны. Постарались бандюганы, извращенцы чёртовы. Но, главное, обе живы, а синяки с морды сами сойдут. Пусть им это будет уроком.
Оксана тут же подпустила слезу и жалобно пискнула.
– Жорик, тут такое было...
Но договорить ей я не дал. Обняв девчат, сразу обеих, охотно ответил на их поцелуи. И потом, без лишних разговоров, пресек попытки дальнейшего продолжения радостных лобзаний, и отправил хохлушек наверх. Приводить себя в порядок.
– На горшок и в люлю. Я с вами потом ещё поговорю, – пригрозил я им, когда зашли в холл, стараясь напускной строгостью скрыть свою безмерную радость. Просто счастье. Обыкновенное счастье видеть, что девочки живы и что всё уже в прошлом.
Хохлушки звонко и быстро зацокали “шпильками” вверх по деревянной лестнице. Разбираться со мной сейчас им явно не хотелось.
А мы с Владимирским и Ноем, оставшись у стойки портье, за освобождение девчат выпили по стаканчику виски. Ной, кстати, угощал.
Старлей нам кратко описал, как они вчетвером ставили на уши сутенёров из “Живой Розы”, отбирая у них русских девчат, чем привёл Ноя в крайнюю степень восхищения. Особо впечатлило мирного отельера, что сутенёров били силиконовым фалоимитатором вместо дубинки.
К слову, в этой “Живой Розе” оказались не только мои путаны, но ещё четверо русских девчат, которых заманили в этот бордель обманом. А дальше по накатанному ещё в Старой Земле сценарию: отобрали деньги и документы, избили, запугали до смерти и заставили заниматься проституцией.
Моих успели только избить.
Преисполненный благодарности я подарил старлею позолоченную зажигалку “Zippo” – больше нечего было, а отблагодарить его очень хотелось. Не деньги же ему совать? Да и этот подарок пришлось ему, чуть ли не насильно всучить, так активно отказывался.
От предложения “повторить” Владимирский вежливо, но твёрдо отказался, сославшись на неотложные дела.
И уехал.
А мы с Ноем, оставшись на месте, с удовольствием повторили по стаканчику этого неплохого виски, изготовленном в местном Техасе. За то, что всё так благополучно кончилось.
Тут у меня, как всегда неожиданно, сигареты кончились.
Ной опять угостил. Той самой “Конкистой”, про которую сержант недавно рассказывал. Хорошие оказались сигареты. Мне понравились. Нечто типа “Житан” французских. И так же без фильтра.
Хороший мужик, этот Ной, правильный. Понравился он мне.
Я уже было настроился с ним под этот техасский вискарик душевно пообщаться, но тут сверху затопали по лестнице и, отвлекая нас от сего увлекательного занятия, спустилась в холл забытая мною мадам лейтенант со свитой из “подосиновиков”. И всё опошлила.
– Джордж, – сказала она строго, – Почему вы не сообщили нам, что девушек уже освободили?
– А они разве сами вам об этом не рассказали? – улыбнулся я, и попытался пошутить, – Под протокол.
– Рассказали, конечно. Но мне ваше поведение не понятно, – она вперила свой возмущенный взгляд в бутылку виски на стойке.
– Готов принести свои нижайшие извинения, мисс, – слегка поклонился я ей и, повернувшись к хозяину гостиницы, попросил, – Ной, найди ещё стаканчик для лейтенанта. Не из моей же тары ей пить?
– Это излишне, Джордж, я на службе, – поспешно отказалась она от выпивки, – Но мне не понятно, почему вы пьёте в такой ситуации.
– Что тут непонятного, лейтенант Робинзон, – удивился я в свою очередь, – Всё, что хорошо кончается, надо обязательно отметить, по старой русской традиции. Иначе удачи не будет. А то я, глядя на расторопность вашей службы, девочек уже похоронил в душе. А теперь пью за их воскрешение.
– Это вы зря, у нас хорошая раскрываемость правонарушений. До тридцати процентов, – в её голосе была гордость.
Вот ведь стерва карьерная. Она, скорее всего, всю дорогу не о наших девчонках думала, а о том, как бы стать капитаном досрочно. Сучка. Но сказал ей совсем другое.
– С нашей везучестью, мэм, мы бы точно оказались в оставшихся семидесяти процентах, если бы не Русская армия.
– Причём тут Русская армия? – удивилась Робинзон.
– Как, причём? – удивился уже я, – Именно Русская армия не только освободила девочек в “Живой Розе”, но даже доставила их сюда с комфортом.
– Ваши девочки не сказали, что это была Русская армия, – мисс лейтенант о чём-то задумалась.
– Так они в униформе не разбираются, – оправдал я девчат, – Они на Новой Земле вообще первый день.
– Хорошо, – лейтенант про себя что-то решила, но делиться со мной сокровенным не стала, – Тогда мы закрываем дело, если всё так хорошо обошлось.
Её глаза улыбнулись.
– А что будет с наказанием Флориана и остальных мерзавцев? – удивился я такому быстрому закрытию уголовного преследования.
– Если это действительно была Русская армия, то Флориана, скорее всего, уже нет в городе, – усмехнулась мисс Робинзон.
– Но вы обещали дать его в розыск, – настаивал я.
– Обещала – дадим, мадам офицер пожала погонами, – Счастливо оставаться. И на будущее – не отпускайте своих девочек одних в квартал “красных фонарей”. Но, думаю, вы сами уже осознали, что это чревато.
И она, не прощаясь, вышла на улицу. Патрульные утопали за ней, напоследок, громко хлопнув дверью.
Стало слышно, как зарычал на улице остывший дизель.
Потом и этот звук быстро утих, удаляясь.
Мы переглянулись с Ноем.
– У вас всегда тут так? – спросил я.
– Раньше было лучше. Людей сюда отбирали, как на космический корабль, – ответил Ной, – А в последнее время народ понаехал очень некачественный. И в большом количестве. Будешь? – он приподнял бутылку.
– Наливай.
День второй
Новая Земля. Свободная территория под протекторатом Ордена, город Порто-Франко.
22 год, 23 число 5 месяца, вторник, 9:52
Утро вышло сурово похмельным.
Вчера, я сначала выпил с Владимирским и Ноем.
Потом только с Ноем.
Потом ещё с Ноем.
Потом поднялся к себе в номер, обнаружив в там Лупу, Прускайте и Шицгал. Они сидели рядком на кровати и дружно трескали мой вискарь из принесенных Ноем стаканов. Катя была уже косая. Остальные гляделись в норме.
Я отобрал у них бутылку. В ней оставалась ещё примерно треть жидкости.
– Это моя мужская доля, – сказал я сурово.
– Да хоть львиная. Мы не претендуем, – пьяненько ответила Ингеборге, пожав плечиками, – Нам уже хватит.
– Мы только тебя ждали. Сейчас спать пойдем, – удивила меня Роза, потому как ожидал, что именно она тут и останется меня грязно домогаться, – Катю не обижай.
Роза и Ингеборге, не дав мне даже мяукнуть, дружно встали и одновременно поставили свои пустые стаканы на тумбочку.
Катя осталась сидеть на кровати, держа свой стакан в руке, очень внимательно его разглядывая.
Я решил, ничего не говоря, подождать продолжения действия, которое все расставит по полочкам. И дождался.
Ингеборге, молча, поцеловала меня в щёку и вышла.
Роза, прижавшись всем телом, поцеловала меня в губы, прошептав на ухо.
– Кате ты сейчас нужней. Не обижайся, – и слегка прикусила мне мочку.
Я остался в номере с Катей Лупу, которая старательно отводила от меня взгляд. Ууууу...Такое состояние может продлиться и долго. Надо трясти.
– Ну, что сидишь – раздевайся, – сказал я ей будничным тоном.
– Выключи свет, – попросила она, всё так же на меня не глядя.
После секса Катю пробило на пустой базар и она, привалившись спиной к моей груди, и, положив мои ладони на свои соски, долго и подробно рассказывала мне, как красиво её село Бэлэбэнешь. И какие там живут хорошие люди. Как богато они жили при Советском Союзе. И про ту нищету, в которой они оказались после независимости. И как там у них погибают виноградники, потому что виноградари кладут плитку в Москве, чтобы заработать семьям на жизнь. А девчата разбежались панелям и рынкам. И не знаешь, какой из этих вариантов хуже.
Я её терпеливо слушал, не перебивая, понимая, что ей, после стресса, необходимо просто выговориться. Говорить о чём угодно, лишь бы напрягать голосовые связки. Самотерапия такая. Кстати, эффективная.
Параллельно мы в несколько приёмов добивали виски.
Потом я незаметно для себя уснул.
И вот теперь сижу на кровати один белым утром в жарком номере с дурной похмельной головой и горящими трубами от этого техасского самогона.
Оглядевшись, обнаружил на тумбочке лёдницу, и в три глотка выдул из неё талую воду.
Потом стал чутко прислушиваться к организму в поисках улучшения его состояния.
Тут дверь со скрипом открылась и вошла довольная жизнью Катя с моей глаженой рубашкой на плечиках.
– Проснулся? – участливо спр