умынские. Стали предлагать нам прокатиться до океана, поесть там морепродуктов местных, Они их очень нахваливали. И вина попить, естественно. Сами же знаете: пьяная баба – чужая манда. Я всё переводила, потому, как те русского совсем не разумеют, а английский знают ещё хуже нас. А девчат я с самого начала предупредила, что сама с этими цыганами никуда не пойду, и им с такими перцами дел иметь не советую. Стрёмный вариант.
– Это почему же? – поинтересовалась Таня.
– Что я румын не знаю? – откликнулась Лупу и замолкла, потупившись.
– Ну, почему тогда они вас хватать стали, и тащить куда-то, если вы и так на всё согласны были? – спросила Наташа.
– Это, наверное, я виновата. Когда я перевела им слова Ярины, что они с Оксаной хотят с тех по двести экю за час каждой, то эти парни просто взбесились, будто их по матери послали обидно.
– Сколько-сколько? – переспросила шокированная Ингеборге.
– Двести экю в час, – твёрдо повторила Катя.
– Это сколько на доллары будет? – заинтересовалась Альфия.
– Шестьсот шестьдесят, – удовлетворил я её любопытство.
– Ну, вы, девки, и нахалки, – резюмировала Ингеборге.
– А что тут нахального, – быстро парировала Оксана, – Таких красивых баб, как мы, тут нет. Мы внимательно народ на улице рассмотрели. Красота же, когда она в дефиците, то очень дорого стоит. И эти плюгавые козлы сами понимать должны были, какое на них счастье свалилось.
– Заткнись, Ксюх, – раздражилась Анфиса, – Тебя мы уже слушали. Дай других послушать. Говори дальше, Катя.
– Начали они обзывать нас нехорошими словами, да хвалится, какие они тут самые крутые в округе. Потом сказали, что нас нужно наказать. Примерно и бесплатно. Я перевела. Девки, поняв уже, что влипли, пошли на попятный. А те нас хватать руками. А так, как вдвоем троих тягать в машину несподручно, им водитель вылез помогать. Он стал меня в машину затаскивать. Но я ему шпилькой по плюсне так треснула, что тот даже заскулил по-собачьи, туфли в руки и бегом оттуда. Не помню, как до гостиницы добежала. Вот и всё.
– Стандартный вариант, – подытожил я, и, повернувшись к Ярине с Оксаной, спросил, – Вы хоть поняли, куда они вас привезли?
– В контору какую-то, – ответила Урыльник.
– Нас с гаража заводили, сразу в подвал, – добавила Кончиц, – И тут же бить стали. Орут и бьют. Орут и бьют, – в её голосе опять прорезались слезливые нотки, имея тенденцию к возвышению тона. Оксана, явно, стала давить на нашу жалость.
Что ж, к катарсису пришли, пора обламывать процесс.
– Эта контора, куда вас привезли со стороны хозяйственного двора, называется бордель “Живая Роза”. Довольно известное в городе заведение, – тут я сделал паузу, – Было. До прихода Русской армии, которая сполна отомстила за вас, измудохав до полусмерти ваших румын полуметровым фалоимитатором и разгромив вдребезги пополам это гнездо разврата.
– Так что, нам теперь больше ничто не грозит? – обрадовалась Ярина.
– Со стороны Флориана и его подельников, думаю, ничего. Но... – тут я поднял руку, призывая всех к вниманию, – В квартале “красных фонарей”, а это вся северо-западная часть города, почти четверть всей его территории, таких заведений полторы сотни. Легальных. Сколько подпольных – никто даже не считал. Я ясно излагаю?
– Куда уж ясней, – сказала Дюля Комлева.
– Теперь на будущее, – продолжил я, – Информация для тех, кто ещё не понял, куда мы все попали. И на что попали. Той проституции, к которой вы привыкли в Москве, тут нет, и, думаю, никогда не будет. Просто потому, что крышующие её бандиты тут другие. Совсем другие. И наша братва, по сравнению с местными уркаганами, просто Санта Клаусы. Наши российские сутенёры оставляли вам достаточную часть дохода, чтобы вы могли считать эту профессию высокооплачиваемой. А бандиты ограничивались поборами уже с сутенёров и не частыми “субботниками” с вами. К тому же Москва город самых дорогих в мире проституток. По статистике. А ТУТ всё в “цивилизованной” европейской традиции бордельного рабства. Кто туда попадет, будет шуршать на простынях, пока поток клиентов не кончится. До мозолей на спине. Без какого-либо права выбора временного партнёра по койке. Без права выхода за пределы борделя. Клиент будет выбирать вас по фотоальбому. Отказов от вас не примут, а в случае чего – показательно накажут. Никаких ресторанов, саун и прочих, привычных для вас развлечений не будет. Отдых – это отсутствие клиента. За малейшую провинность вас будут бить. За малейшее неудовольствие клиента вас будут бить. Бить жестоко, но методами, не портящими товарный вид. Но от этого будет не менее больно. Эксцесс с Кончиц и Урыльник – это была предварительная психологическая ломка жертвы. Процесс превращения пленницы в рабыню, которая дальше будет покорно трудиться без выходных всеми дырами только за еду, пока не потеряет товарный вид. Но и тогда вас никто никуда не отпустит, просто продадут в заведение рангом пожиже. А потом в притон ещё мизерабильней. Так что свободы в этом случае вы больше не увидите никогда.
– Жорик, что за страсти-мордасти ты рассказываешь? – тревожно спросила Булька, – Прям, как российское телевидение, в час новостей.
– Не верите мне, пораспрашивайте об этом нашего гостеприимного Ноя. Или любого патрульного. Или ещё кого из местных.
– А полиция здесь с этим не борется, что ли? – поинтересовалась Альфия.
– Для начала надо пояснить, что здесь вообще нет полиции. Никакой. Тех, что вы видели вчера – это Патрульные силы Ордена, задача которых гонять вооруженные банды вокруг города на дорогах. А преступления в самом городе, как я понял, они только фиксируют. Если и раскрывают, то случайно. Во-вторых, тут изначально считается, что в борделях все женщины трудятся добровольно. Так сказать по велению души. Власти вам выдали документ и предоставили полную свободу. А как вы ей распоряжаетесь, Ордену по барабану. Вообще не интересно. Да и возьмите пример Европы, в которой есть-таки спецполиция по борьбе с сутенёрством и вовлечением в сексуальное рабство. Много она наработала? Их интересует только судьба собственных гражданок, а иностранки, тех, которых обманом или силой заманили в подпольные бордели различными заманухами в виде обещания работы танцовщицами или нянями, проходят по их статистике, скорее, как курьез, нежели серьёзное преступление. Кто их там защищает? Вырваться удалось только тем, кто сумел добраться до родного посольства. В общем, обдумайте эту ситуацию серьёзно, прежде чем совершать какие-либо телодвижения. Я лишь повторюсь вслед за Орденом: вам дали второй шанс что-то изменить в своей судьбе. Я, лично, приложил все усилия к тому, чтобы у вас на первое время были деньги на жизнь, и вам не пришлось искать любой способ заработать себе на кусок хлеба. Дальше всё зависит от вас самих. Свою голову я ни к кому приставить не смогу. Всё, политинформация для пионерского отряда закончена.
– Ты нас бросаешь? – с тревогой в голосе спросила Сажи.
– Нет, как обещал вчера, я довезу вас до русских земель, а там, кто как захочет, так и устроит свою жизнь. Я ваш халиф на час. Точнее на время дороги. Хау, я всё сказал.
Осмотрел всех внимательно новым взглядом. Думаю, большинство девчат информацию вкурила серьезно. Сидят, напрягают мозговую мышцу. Только у освобождённых подружек-поблядушек глаза совершенно пустые. Считают они себя во всём правыми и несправедливо обиженными. Ну, что ж первое правило стройотряда ещё никто не отменял.
– Так, теперь по персональному делу наших блудливых пионерок. Я, как вожатый отряда, принял волюнтаристское решение: пионерки Кончиц и Урыльник исключаются из списков нашей пионерской дружины, как без вести пропавшие.
– Но мы тут сидим, – возмутилась Оксана, – И никуда не пропали.
– Здесь сидят Ярина Бандера и Окса фон Штирлиц, которые в нашем пионерском отряде никогда не проходили ни по каким спискам. Могу показать пропуск в загородное поместье “Сибнедр”, там таких фамилий нет. Но вам ещё крупно повезло: Орден дал вам третий шанс. Вас отвезут в русские земли под охраной орденских патрульных. Вас ждет компенсация потерь в размере ещё одной тысячи экю и дешевое место в общежитии лагеря переселенцев, о котором вы вчера так мечтали. Как видите, здесь, на Новой Земле, как оказалось, мечты сбываются.
– Но мы, же ещё твои жёны, – взвизгнула Ярина.
– Что-то вчера, когда на панель собралась, ты об этом не вспомнила, – констатировал я, – Но если хотите формальностей, то получите их.
Я сделал паузу и осмотрел поочередно коллектив “гарема”.
Все напряженно молчали, даже не перешёптывались.
– Талах, – я упер вытянутый указательный палец в грудь Оксане.
– Талах, – тот же жест в Ярину.
– Талми, – палец снова смотрел на Оксану.
– Талах, – остановил движение на Ярине.
– И что это значит? – спросила Оксана с тревогой.
– Это значит, что он с вами развелся, – пояснила Сажи, – По законам гарема. И теперь вы свободны, можете идти на все четыре стороны. Прямо сейчас и в том, что на вас. Думаете, почему мусульманка таскает на себе все золотые украшения, какие у неё только есть? Именно на такой случай.
– А наши вещи? – взревела Ярина.
– На ваши вещи я не покушаюсь, – ответил я, – Всё, что ваше можете забрать с собой. Где лагерь переселенцев вам покажет любой патру