лись действительно их изучить.
По крайней мере, я.
Катя лениво, без интереса, листала орденскую макулатуру, явно делая мне одолжение.
Я уже было прилег с брошюркой – люблю читать лёжа, но обнаружил, что у меня снова кончаются сигареты. Тенденция, однако, вырисовывается нехорошая: или я тут больше курить стал, или это всё оттого, что тут сутки на шесть часов больше.
Пришлось спускаться к Ною и просить его продать пачку “Конкисты”. У этого “паровоза” точно должен был быть запас.
Ной, спекулянт такой, выкатил мне за пачку цену в четыре с половиной экю. Так и подмывало его спросить: а почему с копейками?
Был случай у нас на философском факультете, рассказывали старшие товарищи. Училась у них, ещё в СССР, как нацкадр, симпатичная девушка из Туркмении. Была она, как и положено порядочной восточной девушке, очень целомудренной. Спала только с Сент-Жюстом... Портретом над кроватью. Про неё даже байка ходила по факультету, что Гуля настолько морально устойчива, что “даст только второму мужу”.
В один прекрасный день с ней случилось два события. Первое – она расшибла левую коленку, споткнувшись в общаге на лестнице. Соответственно, пришлось ходить с повязкой на ноге. Второе заключалось в том, что в качестве компенсации морального вреда за разбитое колено она купила себе в венгерском магазине у кинотеатра “Литва” сумочку кожаную за 6 рублей 35 копеек.
И пошла к подруге на встречу, которую сама же назначила у ресторана “Метрополь”.
Стоит Гуля у “Метрополя”, подругу поджидает. Тут подваливает к ней совершенно незнакомый крендель и спрашивает.
– Сколько?
Гуля, в полных непонятках, переспросила?
– Что сколько?
Мужик уточняет.
– Стоит сколько?
Гуля, посмотрев на сумочку, выдает.
– Шесть рублей тридцать пять копеек.
– А почему с копейками? – удивляется мужик.
– Госцена, – спокойно отвечает Гуля, глядя в спину мужику, уже улепётывающему со страха во все лопатки.
Потом пришла и всем в общаге рассказала, под общий смех, какие в Москве чокнутые типы по улицам ходят.
А ларчик открывался просто. В тот сезон у проституток был опознавательный знак – перевязанная левая коленка, по типу того, как в допетровской Руси они на месте современной панели стояли с кольцом во рту. Кому нужно, тот знает, а милиции всегда можно по ушам втереть, что она не такая, а ждет трамвая.
Вот я Ною чуть и не ляпнул этот вопрос: почему с копейками? Но вместо этого выдал ему информацию, что прекрасно знаю, сколько в Виго эта пачка стоит – ровно один экю. И попросил его обосновать свою цену.
В ответ Ной стал что-то мямлить про дороговизну доставки, что конвои за проводку нещадно дерут, что это ему только по большому блату “Конкисту” привозят очень ограниченной партией, только для его собственного употребления. А так, оттуда, эти сигареты они даже не вывозят в другие земли. Самим не хватает пока. Даже на севере Евросоюза их в продаже нет. Добил он меня окончательно “отельной наценкой”. Вот жук. Ещё бы про отстежку бандитской “крыше” напел. А что? В этом случае я бы ему поверил.
На что я ему озвучил, что в русские земли самый крутой конвой Русской армии дерёт за проводку всего по 300 экю с машины. А в Виго так намного ближе будет. Так что его “отельная наценка” составляет запредельные даже для Нового Мира 350 процентов. А инфляции экю пока не наблюдается. Золотой стандарт на Новой Земле, как ни крути.
– Морда у тебя не треснет с Орденом за наценки конкурировать? Так ты же табак не из-за ленточки везешь, чтобы кричать, что нынче “овсы дороги”, – упрекнул я его.
– Какие овсы? – не понял Ной.
Пришлось рассказать ему пару баек про московских извозчиков. Самое смешное, что Ной на полном серьёзе решил, что эти извозчики работают в столице России в начале двадцать первого века, а не в конце девятнадцатого. Я не стал его разочаровывать.
– Ну, да, – втираю ехидно ему дежурную русскую байку, – А ещё у нас по улицам белые медведи ходят.
– Правда? У нас на Аляске такое тоже бывает часто, – вполне адекватно констатировал Ной, вызвав у меня просто пароксизм смеха.
В общем, сошлись мы с ним на цене в два с половиной экю за пачку при оптовой партии в четыре блока. Торговались, правда, минут сорок за каждый цент. После этого почувствовал, что Ной начал меня сильнее стал уважать.
Поднялся к себе в номер и застал там Розу, которая прессовала Катю со всей семитской страстью.
– Ты что, подруга, думала, что мы тебе Жорика на всё оставшееся время уступили, – рычала Шицгал на Лупу, – Как бы, не так. Я пока тут любимая жена и моё место попрошу не узурпировать. Вот, блин, и делай добро шиксам после такого.
Я так и застыл в дверях. Ситуация понятна: доминирующая самка показывает подчинённым особям их место в иерархии стаи. Мне с одной стороны удобнее управлять этим “гаремом” через Розу и Ингеборге. А с другой стороны они не должны это делать без моего одобрения, иначе я действительно буду в этом “гареме” “сучонком”, а не “господином”. Ролевая игра требует и четкого ролевого поведения.
Вдохнул я и высказался.
– Роза, а моё мнение ты спросить не удосужилась?
Шицгал открыла рот и застыла в полуобороте, хлопая ресницами. Вся проходящая тут сцена на меня явно рассчитана не была. Шли чисто внутривидовые разборки. Этим я и воспользовался.
– Итак, Роза, я выражаю СВОЁ мнение. Я сегодня Катю ужинал, я её и буду танцевать. Ясно? И прошу за меня такие вопросы не решать. Иди “Путеводитель” лучше почитай. Завтра я у вас по нему экзамен принимать буду.
– Какой экзамен? – глаза у Розы стали круглые и выпученные, как у того волка из анекдота, который на вопрос “почему у тебя такие глаза?”, отвечал из кустов: “это я какаю”. Вона как, студентам рефлексы нынче вбивают! Прямо нейролингвистическое программирование, в натуре.
Забавная ситуация, но я её не обостряю и спокойно заявляю дальше.
– На знание реалий этого мира. Ты, утром, чем слушала? Не читала? Так всем и передай. Экзамен завтра. Спрашивать буду лично. В автобусе поедут только те, кто экзамен сдаст. Остальные будут добираться, как хотят.
Надо Розе отдать должное, удар она держала хорошо. “Эффект стройотряда” уже действовал на все сто. Нужно просто уволить с треском первого же нарушителя дисциплины, тогда с ней не будет проблем до конца сезона.
Бешено блеснув глазами, Роза их тут же опустила и сказала уже внешне покорным тоном.
– Хорошо, Жора, завтра поговорим, – прозвучала всё это, как закамуфлированная под послушание угроза.
Ну и фиг с тобой, золотая рыбка. Видали мы карликов и покрупнее.
Роза вышла из номера, аккуратно прикрыв за собой дверь без звука.
Я пристроил блоки сигарет в тумбочку, подальше от чужих глаз, а то будет с ними, то же, что и вчера с вискариком. Ножки вырастут.
Повернулся к Кате.
Она сидела напряженная, рассматривая собственные коленки.
Я подсел к ней на кровать. Обнял за плечи. Боднул головой в макушку.
– В чем проблема, малышка?
Катя уткнулась лицом мне в грудь, обняла рукой за шею и заплакала.
Я молчал и гладил её по шикарным волосам, думая о том, что майка моя уже, наверняка, вся мокрая.
Минуты через три Лупу, не меняя позы, начала говорить, всё так же уткнувшись лицом в мои грудные мышцы.
– Жора, ты не думай, я не навязываюсь тебе, хотя ты мне очень нравишься. Я же не дура. Я всё понимаю. Зачем тебе проститутка, даже бывшая. Ты же не такой человек. Я, конечно, эгоистка, но я просто захотела хотя бы один день счастья. Лично для себя. Чтобы забыться и не думать о своих, оставшихся в Старом Мире, которые меня, ТАМ, уже с семи собаками ищут. По моргам, по больницам, по милициям. У меня же в Москве сейчас братья гостят. И они не знают, чем я в столице России занимаюсь. Думают, что я учусь.
Зачем что-то объяснять умной девочке, которая и так сама всё понимает. В этой ситуации ей нужна ласка, а не философствования. Кайф ей и так уже Роза обломала.
Решил, что лучше всего в такой ситуации будет шутка юмора. А потому строго спросил.
– Кать, а ты Рембрандта читала?
– Нет, – выпучила она на меня свои испуганные глазищи.
– Тогда – в койку.
День третий
Новая Земля. Свободная территория под протекторатом Ордена, город Порто-Франко.
22 год, 24 число 5 месяца, среда, 8.37
С утра мы по традиции оккупировали безымянную бигмачную. Ту, что напротив “Ковчега”. Удобно оказалось.
На этот раз заранее озаботили её нашими пожеланиями посредством дежуривший по камбузу Анфисы. Её явление там было встречено персоналом бигмачной с энтузиазмом. Впрочем, вполне ожидаемо. Аншлага в этом заведении не наблюдалось. А тут такая большая банда второй раз столоваться приходит. Можно считать – постоянный клиент. Привилегированный.
Рулящий в этой бигмачной негр, (которого, звали, кто бы вообще мог подумать – Эдди Мэрфи), по такому случаю для нас особо расстарался. Омлет с грибами конвертиком, тосты с зелёным джемом из местных, кажись, ягод, так, как вкус их совсем не был похож ни на киви, ни на крыжовник, крутыми яйцами, картошкой фри и кофе с молоком. Кофе, я отметил, был очень вкусным, а не бурда, как обычно бывает в американских забегаловках.
По окончании завтрака, по сложившейся уже традиции, на повестке дня был сбор “пионерского” отряда.
Оглядел “пионе