ящике. Причем, со складными прикладамим, только один ящик. Остальные с нормальными прикладами. Берете?
– А посмотреть, хоть на них можно будет? Не кота же в мешке покупаем. И не меняемся, что-то на что-то, “не глядя”, – уперся я.
– Резонно, сэр, – согласился сержант.
И, повернувшись к патрульному – консультанту, приказал.
– Тащите сюда этот ящик и ветошь не забудь.
Потом снова обратился ко мне.
– Пока они ходят на склад, вы себе можете, что-либо присмотреть из ручного оружия. Пистолеты и револьверы у меня тут в большом ассортименте. Здесь есть всё, чем по праву гордиться Америка.
– А есть что-либо маленькое, легкое, но очень убойное? – вдруг спросила Ингеборге.
– Это лично для вас, мисс? – уточнил сержант.
– Да. Для меня. А то у меня только “наган”.
– Русский “наган”?
– Русский, – подтвердила Ингеборге, – Самовзводный.
– “Наган”, мисс, надежная машинка, но очень трудная в обращении для такой прелестной девушки. Да и большой он, – покачал головой сержант, – Впрочем, я знаю, что вам подойдёт.
С этими словами его голова скрылась за стойкой, но, тут же, обратно вынырнул. Сержант, вынул оттуда что-то мне невидимое, зажатое в его огромном кулаке.
– Вот, – сказал он, кладя свой кулак на стойку, – Это то, что вам нужно, мисс. Так сказать, для последнего шанса на переговорах. Если вам переговорщик очень упертый попался, – он подмигнул девушке, улыбнувшись.
Когда сержант убрал свою ладонь, на столе остался лежать маленький двуствольный никелированный или вообще серебряный деринжер с ручкой типа “клюв попугая”, со щёчками из переливающегося в свете софитов перламутра. Весь пистолетик был покрыт резными узорами. Просто ювелирное украшение, а не оружие. Но дырки в стволах у него были серьезные. Не меньше сантиметра. А весь пистолетик был, вряд ли, длиннее дециметра.
– Какая прелесть! – восхитилась Ингеборге.
– Я рад, что вам понравилось, – улыбнулся ей Дональд, – Это лучшее оружие для стрельбы в упор, поверьте мне, мисс. Круче только обрез охотничьей двустволки. В Америке такими пользуются более двухсот лет и они, как видите, совсем не выходят из моды.
– А какой в нём калибр, – поинтересовался я.
– Сорок первый, сэр, – охотно ответил сержант, – Револьверные патроны с закраиной. Весьма убойная штука.
И он следом выложил на столешницу шесть латунных цилиндриков с тупой полу оболочечной пулей.
– Сколько он стоит? – взял я быка за рога.
– Если вы купите ящик карабинов Ругера, то это будет маленький подарок вашей даме. Вы, не против этого, сэр? – Дональд мне даже подмигнул правым глазом.
Блин, Америка, каждый сержант в занюханном гарнизоне – гений маркетинга.
– Это вместо оптовой скидки? – съехидничал я, получив тут же свирепый взгляд Ингеборге. Убила бы, на фиг, если бы взгляд убивал.
– Нет, сэр, вы очень плохо подумали о старом морпехе, – покачал головой этот выбритый Кин-Конг, – Оптовая скидка с ящика винтовок вам будет сама собой. Десять процентов.
Я удовлетворённо кивнул.
– Ещё пять процентов скидки мы вам дадим за то, что они не вычищены от смазки хранения и не приведены в товарный вид. Вам подходят такие условия?
– Вполне, – довольно ответил я, – А сколько это будет в деньгах?
– Считайте: винтовка в комплекте с пятью магазинами на тридцать патронов. Кстати магазины хорошие, от болгарского “калашникова”. С ними проблем у вас не будет. Плюс подсумок для магазинов из тактического нейлона. Плюс ремень. Плюс все приспособления для чистки и смазки. Всё вместе будет стоить шестьсот сорок девять экю девяносто девять центов. Итого, с учетом всех скидок, – сержант быстро застучал пальцами на большом офисном калькуляторе, – Один ствол обойдется вам в пятьсот пятьдесят шесть экю пятьдесят центов. Вас устраивает такая цена?
Ещё бы не устраивала? Да за такую цену на Базе “Россия” только старый “калашников” с прикладом-веслом купить можно было. Я-то рассчитывал, что придётся потратить никак не меньше семисот экю на рыло. А то и больше. И, к тому же, подо что-то специфически американское по калибру. А так просто Новый год, дед Мороз и Снегурочка. Правда, дед Мороз с черной рожей, но это уже мелочи. Но ответил спокойно, стараясь не выдавать охватившей меня радости.
– Вполне. Но только сначала осмотрю товар.
– Ваше право, – кивнул он мне, – Вот его уже и несут.
По проходу между пирамидами два патрульных тягали в нашу сторону тяжелый армейский ящик на L-образной тележке. На ящике поверх надписи “собственность правительства США” лежал большой пук чистой ветоши. Дотащили и поставили его около стойки, отдуваясь.
Дональд так и остался сидеть за кассой. Даже не дернувшись.
Мальчики-“подосиновики” ловко скусили пломбы пассатижами, открыли ящик, который запирался просто на металлические застежки с дырками для пломбирования. Расстелили на стройке ветошь, и, вытащив одну винтовку на стол, кинули её на эту ветошь, всё ещё завернутой в паромасляную бумагу.
– Вы меня извините, сэр, я только обслужу покупателя и снова буду в вашем распоряжении, – сказал Дональд и занялся пожилой чопорной парочкой, которая выкладывала около кассы из тележки две типичные М-16 и один “гаранд” с длинным оптическим прицелом.
Пока “подосиновики” очищали от складской смазки винтовку, а Дональд звенел колокольчиками антикварной кассы, принимал деньги и выдавал покупателю чек, я лениво осматривал стенку с пистолетами за спиной сержанта.
Ингеборге же увлеченно вертела в ладонях свою новую игрушку – роскошный деринжер.
Глядя на неё, я подумал, что если я эти винтовки сейчас не куплю, то на этот деринжер мне разориться сегодня точно придется, чтобы не испортить с ней отношения. Сколько бы он не стоил.
Парни продолжали старательно в четыре руки пидарасить винтовку.
Освободившийся Дональд, увидев моё ленивое любование короткостволом, спросил.
– Вам что-нибудь понравилось, сэр. Или мне вам предложить на свой вкус.
– Разве, что “кольт”, – ответил я.
– Какая модель? – попросил уточнить сержант.
– Эта... – протянул я, вспоминая, что в своё время вычитал в книгах, – Образца тысяча девятьсот одиннадцатого года. Правильно?
– Не проблема, сэр. Четыреста экю, – Дональд снова нырнул пол стойку и вынул оттуда искомый предмет. Большой воронёный пистолет-легенду.
– Дональд, у себя дома, в музее, я видел никелированный “кольт”. У вас таких нет? – спросил просто так, без задней мысли о покупке. Просто мне никелированный “наган” понравился своим праздничным блеском. Вот и подумал, что если брать к нему в пару пистолет, то почему бы не такой же серебристо блескучий.
Сержант усмехнулся.
– Американского производства нет. А вот испанского попался как-то в трофеях патруля.
Он повторил ныряние под стол, и вынул блестящий девайс. Точную копию выложенного ранее вороненого пистоля, просто брата-близнеца, но благородно блестящего серебристыми поверхностями.
– Из трофеев, говорите? – начал я торговлю, – Значит он старый и сильно юзаный, – однако, не удержавшись, тут же взял смертоносную игрушку в руки. Щёчки рукоятки были костяными. Но не слоновой кости, точно. Цвет не тот. Природные неровности костяной поверхности были лишь слегка сглажены, но отлично заменяли насечку. В центре щечки был помещен небольшой черный кружок, в котором была надпись золотыми буквами “Llama”.
– Пулями плеваться не будет от старости? – начал я торговлю.
– Простите, сэр, но откровенного дерьма мы тут не держим. Это плохо сказывается на репутации заведения. Конкретно этот пистолет, официально называемый “модель сорок пять”, сделан испанской фирмой “Ллама”, которая в тридцатые годы прошлого столетия неплохо копировала не только американское, но и немецкое оружие, даже бельгийское.
– Вот как, – улыбнулся я, найдя новую тему для торга, – Военное производство, выходит. Там же гражданская война была в тридцатые.
Дональд усмехнулся и покачал головой.
– Именно этот пистолет был сделан в тысяча девятьсот тридцать втором году. До войны ещё. Данная партия предназначалась на экспорт в Аргентину, чтобы президенту Педро Ролону было чем-то одаривать своих соратников. Поэтому её произвели не под девять миллиметров, как все остальные, а под сорок пятый калибр. Но, я с вами соглашусь в том, что он поцарапан. И это несколько умаляет его товарный вид.
– Вот видите, – уперся я, – И, наверное, ствол уже расстрелян в хлам. Хотя пистолет и завораживал блеском серебристых граней, покупать его я особо не планировал, больше развлекался, ожидая когда “подосиновики” подготовят винтовку к осмотру.
Дональд с досадой крякнул. Потом быстро раскидал пистолет на составляющие. Выгреб из кучи деталей ствол и протянул его мне.
– Полюбуйтесь сами, сэр.
Я сделал вид, что смотрю сквозь канал ствола на люстру. Всё равно ни хрена я в этом не понимаю. Похмыкал многозначительно, более отрицательно, чем как-то ещё. Нагнал понтов, в общем.
– И сколько вы за него хотите? – как можно равнодушнее спросил я, не отрываясь от созерцания канала ствола.
– В принципе, я не буду задирать на него цену, это же не спортивный “Кимбер”. Вас устроит такая же цена, как и на новый американский пистолет. Такой, что лежит рядом?
– Устроит, ес