Каждый раз вставая у скрипящих створок монолитных врат с знакомым цветком смерти узел в грудной клетке пульсирующе сжимается, а настигшая при спуске теплота будто не существует вовсе.
Каждый раз заходя внутрь — сам не замечает насколько ускоряется. Возникший интерес к истории, рассказанной фресками угасает, стоит посмотреть на тело той, кого навещает каждый месяц, к неудовольствию младшего брата.
И в конце концов, каждый этот раз заполняет внутри скребущую тоску, подобно таблетке — исцеляет терзающую весь год боль.
Итачи опускается на колени перед висящей Изуной и всё напряжение исчезает, как всегда, стоит зайти внутрь зала. Его лицо не выражает ничего, пускай плечи расслабляются, а вся тяжесть растворяется. Он смотрит внимательно, обходя каждую чёрточку, будто она вот-вот очнётся, улыбнётся и произнесёт нечто родным голосом.
Итачи ничего не делает продолжительные минуты, пока не достаёт дневник и не раскрывает его, проводя шершавыми пальцами по корешку, исписанным листам и иероглифам, складывающихся в абсолютно новую запись.
Эти дополнения приходили на протяжении всего года. Маленькие кусочки, как мозаика, строили полную для него картину характера, тайных стремлений, бессмысленных мечтаний и не рассказанных в воспоминаниях событиях Изуны. Вот и сейчас — желанные строки писались на глазах у слегка улыбнувшегося Итачи, читавшего их в тишине и в компании молчаливого орла.
Иногда Итачи думает, что сходит с ума. Потому что даже в компании любимого младшего брата тоска не уходит. Лишь приглушается.
Итачи потерял одного из двух людей, держащих его на этой земле живым. Ему не хватает младшей сестры — весь мир кажется пустым. И сложные отношения с Саске не облегчает борьбу с дырой в груди. Какая-то его часть ушла вслед за Изуной.
Давая долгую жизнь джинчурики Десятихвостого Изуна не предполагала, что он покинет этот мир после смерти последней важной его части — Саске. А до этого момента…
Покой навечно покинул Учиха Итачи.
Итачи едва заметно усмехнулся, когда дочитал последнюю строчку стиха, написанного дорогой сестрой, и на несколько минут закрыл глаза.
Предательство — моя боль, моя погибель,
Непростительна, но за жизнь Твою, свою Я отдам
Брат, мое дорогое сердце
Любовь к тебе нерушимая
Моя душа — твоя, чтобы спасти
В этот момент я вижу
Глубину нашей связи,
Сильнее любого обмана.
Моя сердце болит, зная, что
Я выбрала иной путь,
Но все же я буду рядом с тобой,
Ибо я связана навечно,
Чтобы защищать и лелеять
Твою глупую, но драгоценную жизнь.
В самые темные дни
И в самые бурные ночи
Ты мой свет, ведущий к жизни.
Хоть ты и жаждешь упасть в бездну
Я буду там, чтобы поднять тебя,
Буду там, чтобы спасти и уберечь.
Независимо от цены,
Я отдам все ради тебя.
Такой глупый, такой родной, Старший Брат.
И в самые тёмные времена Итачи не забудет очередной факт о любимой младшей сестре — она, как и Саске, ужасно пишет.
Отчего-то это знание вызывает весёлый смешок.
Итачи встаёт с насиженного места, делает уверенный шаг вперёд и приподнимает лицо Изуны двумя пальцами за подбородок, чтобы оставить нежный прощальный поцелуй на ледяной коже.
Глупая младшая сестра.
Он тяжело вздохнул, развернулся и бесшумно покинул обитель младшей сестры.
Тяжёлые створки врат вновь заперлись, чтобы вновь отвориться чрез месяц и впустить внутрь скучающего, медленно умирающего от скорби старшего брата.