— Шедевр: мы требуем шедевра!
— А когда примирение?
Они принялись стучать ногами скандируя: «Примирение!», в то время как в зале кричали: «Вон! Позовите полицию! Провокаторы! Расскажите нам о лагерях! Да здравствует мир! Смерть фашистам! Не оскорбляйте Сопротивление! Да здравствует Торез! Да здравствует де Голль! Да здравствует свобода!»
Ленуар бесстрашно смотрел на своих палачей; казалось, будто он вот-вот падет на колени, обнажив свою грудь, или как одержимый пустится в пляс. Однако, неизвестно почему, волнение улеглось, и он продолжил чтение. Теперь герой странствовал по свету в поисках невозможных перемен. Над залом пронесся чуть слышный, но дерзкий звук губной гармоники; немного погодя послышался зов рожка. Каждый стих Жюльен сопровождал взрывом смеха, заставлявшего судорожно сжиматься губы Ленуара. Смех передавался от одного к другому, и вот уже смеялись всюду, Анри тоже засмеялся: ведь он пришел сюда за этим. Кто-то крикнул: «Подлец!», и он засмеялся еще громче. Средь всеобщего смеха и свистков раздались аплодисменты. Опять стали кричать: «В Сибирь! В Москву! Да здравствует Сталин! Доносчик! Предатель!» Кто-то даже выкрикнул: «Да здравствует Франция!».
— Я думал, что будет забавнее, — сказал, выходя из зала, Ламбер.
— И в самом деле, ничего забавного тут не было, — ответил Анри. Он обернулся, услыхав за спиной запыхавшийся голос Скрясина:
— Я заметил тебя в зале, а потом ты исчез. Я всюду тебя искал.
— Ты меня искал? — спросил Анри. У него перехватило дыхание: чего ему от меня надо? Весь вечер Анри знал: должно случиться что-то ужасное.
— Да, пошли выпьем по стаканчику в Нью-Бар, — предложил Скрясин. — Надо спрыснуть этот маленький праздник. Ты знаешь Нью-Бар?
— Я знаю, — ответил Ламбер.
— Тогда до скорого, — сказал Скрясин, мгновенно растворившись.
— Что это за Нью-Бар? — спросил Анри.
— Ну да, ты же больше не бываешь в этом квартале, — сказал Ламбер, садясь в машину Анри. — С тех пор как коммуняки присвоили себе Красный бар, прежние клиенты, не из их числа, укрылись по соседству, в новом бистро.
— Пускай будет Нью-Бар, — согласился Анри.
Они сели в машину и через несколько минут свернули за угол маленькой улочки.
— Это здесь?
— Здесь.
Анри резко затормозил, он узнал кровавый отблеск Красного бара.
— Место, пожалуй, невзрачное.
— Да, но посетителей бывает больше, чем по соседству.
— О! В этом я не сомневаюсь, — сказал Анри и пожал плечами: — К счастью, меня не пугают подозрительные знакомства!
Они сели за столик: много молодежи, много шума, много дыма; Анри никого здесь не знал; с Жозеттой он посещал совсем иные места, к тому же это случалось не часто.
— Виски? — спросил Ламбер.
— Давай.
Две порции виски Ламбер заказал тем элегантно-пресыщенным тоном, который он позаимствовал у Воланжа; они молча ждали заказанный напиток. Как грустно: Анри нечего было больше сказать Ламберу. Он сделал усилие:
— Вышла как будто бы книга Дюбрея.
— Та, отрывки из которой он печатал в «Вижиланс»?
— Да.
— Любопытно почитать.
— Мне тоже.
Прежде Дюбрей всегда давал ему первые гранки, а эту книгу Анри придется купить в книжной лавке, он сможет говорить о ней с кем угодно, но только не с Дюбреем: единственным человеком, с которым ему хотелось бы поговорить о ней.
— Я нашел ту статью о Дюбрее, которую, помнишь, ты отверг, — сказал Ламбер. — Знаешь, она не так плоха.
— Я никогда не говорил, что статья плохая, — возразил Анри.
Ему памятен был тот разговор, тогда впервые он почувствовал у Ламбера некую враждебность.
— Я собираюсь вернуться к ней и сделать расширенный очерк о Дюбрее, — продолжал Ламбер. И, чуть поколебавшись, добавил: — Воланж попросил его у меня для «Бо жур».
— Постарайся быть не слишком пристрастным, — улыбнулся Анри.
— Я буду объективен, — сказал Ламбер. — И еще в «Бо жур» появится одна моя новелла.
— А! Ты написал новые новеллы?
— Целых две. Воланжу они очень понравились.
— Мне хотелось бы почитать их, — сказал Анри.
— Тебе они не понравятся, — ответил Ламбер.
В дверях показался Жюльен и направился к их столику. Он вел под руку Скрясина; их обоюдная ненависть временно заменяла им дружбу.
— За работу, друзья! — громко сказал Жюльен. — Настал наконец момент примирить человека и виски.
Он сунул себе в петлицу белую гвоздику, его взгляд обрел частицу былого блеска: возможно, потому что он еще ничего не пил.
— Бутылку шампанского! — крикнул Скрясин.