Что же ты собрался делать дальше, мужчина?
Он снимает очки, кладет их в нагрудный карман рубашки и подходит к манекену. Взгляд Евгения Петровича сфокусирован на лезвии ножа.
— Ну что ж, — бормочет он и резким движением хватает манекен за пластиковую грудь.
Евгений Петрович не вполне осознает, почему им овладела такая ярость. Даже не ярость — острое садистское вожделение.
Он срывает с манекена верхнюю часть платья, обнажает грудь. Безжизненный пластик обжигает руку. Евгений Петрович с шумом втягивает воздух сквозь стиснутые зубы и вонзает нож в манекен, затем еще, и еще, и еще. Он вертит голову куклы туда-сюда, прикидывая, как получше порезать лицо. Кукла терпит пытку с насмешливой улыбкой. Евгений Петрович вонзает нож ей в рот и проводит слева направо. Он двигает лезвием до тех пор, пока кукла не ощерилась широкой жутковатой раной.
Евгений Петрович действует с чувством, но методично. Пробивает пластмассовые глаза, взрезает туловище, отрывает руки и ноги, режет их на неаккуратные, бесформенные куски. Всё это он проделывает, не вполне понимая, что происходит. Его мозг выключился на какое-то время.
Наконец, Евгений Петрович приходит в себя и обнаруживает, что части манекена разбросаны по комнате. Романтический вечер не удался. Смущенный и подавленный, Евгений Петрович кидает куски манекена в большой мусорный пакет, выходит на лестничную клетку и крадучись спускается к выходу. Он то и дело оглядывается, боясь, что его застукают, хотя он ничего такого не нес. Но в эти минуты Евгений Петрович не видит в своей ноше манекен. Он сам не знает, почему это так.
И на этом картинка в моей голове обрывается.
Этот эпизод должен был развиться в полноценную историю. Мне очень понравился момент, когда мужчина подбирает на дороге таинственную куклу. Вы наверняка сами не раз задумывались, что куклы, манекены, игрушки — всё, что имеет человеческие черты, часто вызывает противоречивые чувства, иногда даже страх. Есть что-то неправильное в искусственных человеческих фигурах. Ты смотришь на них, они выглядят как люди, но они не настоящие, они не живые. Улыбки и раскрытые глаза иных кукол противоестественны.
Итак, мне нужно было придумать, как развить увиденное в полноценный рассказ. Несомненно, манекен играл особенную роль. Он буквально напрашивался на превращение в человека. На следующий день Евгений Петрович, привлеченный кошмарным запахом, обнаружил бы в мусорном контейнере расчлененное человеческое тело, в котором угадывались бы черты изувеченного манекена. И нужно было, конечно, как-то поработать над образом самого учителя младших классов, чтобы его ненормальное поведение было если не объяснено, то хотя бы психологически достоверно, дабы у читателя не возникло ненужных вопросов.
Здесь-то и коренилась основная беда. Да, описанный выше эпизод предстал перед моими глазами отчетливо. Но я не мог понять, кто же такой был Евгений Петрович, не мог понять его мотивов и мыслей. И попробуй я написать историю, развить ее, боюсь, без понимания придуманного мной персонажа Евгений Петрович получился бы недостоверным, неживым, неубедительным, в конце концов. В нем определенно была притягательная тайна — его скрытое безумие, о котором сам Евгений Петрович нисколько не подозревал.
Чтобы лучше понять персонаж, я решил вжиться в его роль, как поступал ранее для написания других историй. Я заказал в Интернете прекрасный женский манекен за триста рублей. Тут надо заметить, что моей идеей Т. осталась очень недовольна. Мы жили вместе, и в последнее время, как я уже говорил, наши отношения не ладились. Когда Т. увидела, что я притащил в дом манекен, она устроила скандал. Мне кажется, она давно искала для этого повод.
— Ты должен делом заниматься, а не всякую дрянь домой нести, - говорила Т.
Первые минуты я пытался ее переубедить. Но, увы, всякий наш спор ни к чему не приводил. Т. ругалась со мной ради самого процесса, не для того, чтобы что-то решить или исправить. В этот раз я разозлился и сказал:
— Пошла вон!
Т. умолкла и удивленно воззрилась на меня.
— Всё верно, — сказал я холодно.
— Да пошел ты! — выпалила Т. и больше не вымолвила ни слова.
Она несколько минут собирала какие-то свои вещи. Я старался не смотреть на нее. Мне было обидно и досадно, что мы ругаемся, ведь Т. — замечательная, лучшая на свете. Я уже хотел было остановить ее, но она — вся воплощение обиды — такая чужая, будто неживая, — закрыла дверь квартиры с другой стороны. Я остался один.