Однако с наступлением новых холодов сайга вернулась в поселок. Как-то утром рабочие увидели поразительную картину: у ворот дома Нурали стояла сайгачиха с двумя маленькими, белыми как снег сайгачатами.
— Япыр-ма-ай! — удивились рабочие. — Не напрасно говорят, что птица стремится туда, откуда впервые взлетела, животное — туда, где выросло. Не забыла сайгачиха, как ей было здесь хорошо.
— Смотрите-ка, сама нашла лагерь!
— Да еще и детенышей привела с собой!
— Скорее всего, сайгачата и заставили ее идти к людям: помнит прошлую суровую зиму, боится, что ягнята погибнут.
— Что значит материнство!
Больше всех ликовали ребятишки. Они наперебой носили животным теплую воду, хлеб, печенье. Радовался возвращению сайги и Нурали. «Может, это предвестие того, что явится к нам и сама хозяйка?» — вспоминал он Кунимжан. Ожиданием встречи с нею он жил все это время.
Однажды, совершенно неожиданно, мечта его сбылась. Стояло лето. В ясный, знойный полдень неподалеку от лагеря приземлился самолет, на котором в Кзыл-Тас прилетела Кунимжан.
Весь прошлый год отряд гидрогеологов работал в две смены. Днем и ночью ревели буровые винты, вгрызаясь в землю. И наконец — как вознаграждение людям за их труд и упорство — удача! Около Волчьего холма на глубине ста метров обнаружили целое море радоновых вод! Подсчитали объем месторождения, и оказалось, что целебной воды хватит на несколько курортов. Разве можно допустить, чтобы рукотворное море под своими пресными водами похоронило навек такое богатство?! Эта проблема заботила не только членов поискового отряда, но и тех, кто планировал работы.
Всю осень в Кзыл-Тасе прожил руководитель и автор проекта академик Вергинский. Взвесив все «за» и «против», он изменил в чертежах границы будущего затопления пустыни. По прежнему проекту море должно было подойти к Кзыл-Тасу и затопить Волчий холм. Теперь же Волчий холм останется островом, на котором раскинутся в будущем пляжи и санатории. Море, обойдя остров, разольется дальше, за Кзыл-Тасом, до самого Кайракты. Гранитная скала уйдет под воду. Но лучше всего — чтобы не мешала судоходству — ее взорвать. Отряд гидрогеологов трудился день и ночь, бился за выполнение этих планов до наступления холодов.
О новом проекте Кайрактинского моря прочитала в центральных газетах и студентка второго курса Алма-Атинского мединститута Кунимжан. Она потеряла покой: как же согласиться, чтобы была взорвана не только могила мужа, но и развеяны по ветру его останки? Молодая женщина решила во что бы то ни стало перевезти гроб с прахом мужа в Алма-Ату и похоронить здесь. На могиле поставить памятник. С этой просьбой она и обратилась в министерство, в системе которого они с Казикеном раньше работали. Там поняли горе вдовы и оказали помощь. Когда вопрос был решен, направили для перевозки гроба санитарный самолет. На нем-то и прибыла сегодня Кунимжан в Кзыл-Тас.
Экспедиция уже получила весть о ее прибытии. Нурали с двумя рабочими заранее пришел на посадочную площадку, расчищенную неподалеку от лагеря. Когда самолет приземлился и сбросили трап, сердце Нурали затрепетало. И было от чего: по трапу, прижимая к груди младенца, осторожно сходила Кунимжан. «Бог ты мой! Что же это? Не успела похоронить мужа… Вот она, женская природа. Все, видно, одинаковы! А я то, глупец, проклинал Орик, считая только ее выродком из всех остальных, святых. Самое большее, на что способны милые создания, — это увлекаться, но не любить! А любовь требует постоянства на всю жизнь!» Так размышлял Нурали, с трудом заставляя себя приближаться к женщине с ребенком… И тут у него отлегло от сердца: «Ойбай, да это же, наверное, ребенок Казикена!..»
Один из сопровождающих Нурали парней подхватил чемодан, другой — почти на вытянутых руках понес малыша.
А к самолету уже спешили люди: все еще с вечера знали, что приезжает вдова Казикена. Вчера звонил в Кзыл-Тас помощник министра и просил помочь Кунимжан. Нурали, слушая его по телефону, лукаво улыбался: «Ах, дорогой ты мой! Если бы ты знал! Если бы ты только ведал! Тогда не произносил бы этих самых казенных слов: «Оказать должное внимание!» Да позволь она только, разреши, я бы и шагу не дал ей ступить по земле, понес бы на собственных руках… Удастся ли повидаться с глазу на глаз и сказать, открыть ей самое заветное?!»
Когда подъехали к лагерю, навстречу вышла сайгачиха, ведя за собой подросших за зиму детенышей. Сайгачата бежали за степенно вышагивающей матерью, прыгали, резвились.
— Неужто она узнала Кунимжан? — удивлялись люди.