Знакомство с Пеилжаном потому и было для Ергазы настоящей находкой. Задетый за живое отказом Кунтуара консультировать его по диссертации и быть оппонентом на защите, тот как нельзя лучше понял Ергазы. Директор же филиала наметанным глазом определил, что Пеилжана надо придерживать возле себя.
А тут еще Акгуль. Мягкая по характеру, мудрая женщина сумела стать для черствого и самолюбивого Ергазы и другом, и опорой в житейских невзгодах, умела влиять на его настроение, на его убеждения. Приметив, что Пеилжан и Ергазы стали единомышленниками в своих злых кознях против Кунтуара, Акгуль насторожилась. У Ергазы же за долгую совместную жизнь выработалась привычка ничего не предпринимать, не посоветовавшись с нею. Выслушивал он ее мнение обычно молча, не высказываясь ни за, ни против. Но пойти против воли жены не решался.
Правда, полноты счастья между супругами не было: Акгуль не дала мужу радости, которая согревала бы его на склоне лет, — у них не было детей. Но ради спокойствия жены Ергазы баловал и делал вид, что любит, как родного, ее сына от первого брака — Армана. На самом же деле душа его вовсе не лежала к этому хулиганистому мальчишке.
Пеилжан, следя, как за барометром, за настроением своего шефа, прекрасно понимал смятение его чувств и пользовался этим. В тот самый момент, когда Ергазы был особенно недоволен всеми и вся, Пеилжан появился в его кабинете.
— Куда это вы скрылись, давненько не вижу вас, дорогой! — радостно приветствовал Пеилжана Ергазы.
— Всю неделю напряженно работал. Дело в том, что Даниель, сын Кунтуара, написал исторический роман. Издательство, зная, что я изучаю эту эпоху, прислало рукопись на рецензию мне. Вот целую неделю и читал эту писанину.
— Ну как, о чем она?
— Снова — саки…
— Тьфу, что за молодежь пошла! Не хватает современности, лезут в старину! Оставили бы это увлечение на долю стариков, так нет… Что же там, в романе?
— Налицо влияние отца… Вещь получилась неплохая.
— Говоришь, неплохая? По-моему, не в наших это с вами интересах! Если вещь и отличная, все равно должна быть плохой! — вдруг вспылил Ергазы. — Что он, щенок, знает о саках, об этом древнейшем периоде истории?! Это может быть доступно только нам, крупнейшим исследователям! Вы слышите? Нам, нам! Это наша эпоха, мы владельцы ее тайны! Слышите? — И, уже чуть успокоившись, деловито спросил: — Стойте, а каковы издательские правила? Решает что-нибудь ваша рецензия?
— Решает она немало: если будет отрицательная, книга не увидит света. Моего имени, авторитета в этой области достаточно, чтобы преградить ей дорогу.
— В таком случае…
Ергазы задумался. Не может же быть приоритет в решении проблемы, над которой он работает как ученый, быть признан за молодым писателем! Даниель — сын Кунтуара. Эти два человека очень близки духовно. Когда от Даниеля отвернулась Жаннат, Кунтуар тяжело переживал измену. Так что любая пуля, направленная в сына, непременно ранит и отца.
Ергазы посоветовал Пеилжану писать… отрицательную рецензию. Тем более что сакский период — все-таки еще белое пятно в исследовании истории Казахстана. Относительно изучены лишь памятники «звериного стиля», а в общественном строе, жизненном укладе саков много спорного и просто неизвестного. Так что всякий невежда пусть не сует свой нос в эти сложные проблемы. «Пиши отрицательно! — почти приказал он. — Кто докажет, что ты не прав?»
Несправедливость и коварство, видимо, и рождаются с легкой руки таких вот пеилжанов и ергазы!
В издательстве сочли нужным ознакомить с отрицательной рецензией на роман и Кунтуара, как специалиста по проблеме и… близкого автору человека. Конечно, при этом была соблюдена тайна авторства, но Кунтуару без лишних слов стало ясно, чьих рук это дело. И вопрос: «Чего же ты добиваешься, Ергазы?» — в который раз встал перед ним.
В своей работе Кунтуар руководствовался золотым правилом — не спешить с выводами. Как бы ни была привлекательна внешняя позолота орнаментов памятников старины, он всегда стремился увидеть за этим нечто более значительное. Исследователь понимал, что археология такая наука, в которой одна деталь, один-единственный штрих может дать в руки ниточку от затерявшегося во времени запутанного клубка исторических событий. Надо только быть настойчивым, последовательным и скрупулезным. Он не торопился сказать слово в науке сам, не позволял торопиться и сыну. Но молодость всегда нетерпелива. И Даниель спешил, чтобы роман увидел свет, как будто его содержание могло устареть.