Акгуль быстро подстроилась под мужа:
— Конечно, конечно, откладывать не стоит. Да и я, слава богу, почти здорова. К торжествам обязательно выпишусь.
— Зачем вы так рискуете? — обратилась к ней Жаннат. — Ясно, что рано вам еще выходить из больницы. Вы и в прошлый раз недолечились, поспешили домой. Вот это и обернулось новым приступом. С сердцем шутки плохи… — Жаннат помолчала, потом, желая перевести разговор в другое русло, спросила: — Да как же это все случилось-то? Расстроились вы, что ли? И кто та чужая женщина?
Акгуль пощадила Жаннат и сказала в ответ:
— Мы с этой женщиной росли вместе. Много лет не виделись. Вот и сидели, вспоминали свое детство, родных. Много причин было для того, чтобы расстроиться…
— Я и говорю, что вам нельзя волноваться. А вы еще торопитесь домой, — произнесла Жаннат, поправляя выбившуюся из-под платка прядь волос.
Она пожелала свекрови скорого выздоровления, сказала, что завтра придет к ней с Арманом, и вышла вместе с Ергазы из палаты. Акгуль вовсе расстроилась. «Золото, не человек! Неужто беда отнимет у меня такую сноху?» Она тихо плакала, и это приносило облегчение. «Не может, не может быть, чтобы Арман способен был на такое… Завтра же, как только придет ко мне, все выведаю у него сама. Пора поговорить с ним серьезно…» И, несколько успокоившись, стала ждать прихода сына.
Акгуль считала, что сообщила невестке святую неправду о своей напарнице по несчастью. Но слова эти пришлись к месту. Ее новая знакомая и в самом деле стала выздоравливать. Этому в немалой степени помог собственный сын. Жагыпар, как только узнал, что мать увезли в больницу, многое передумал и пережил и потом круглые сутки не отходил от постели больной. Когда же мать пришла в сознание, то первым ее вопросом было: «Как, сынок, у тебя дела?»
Честно говоря, с Биби у Жагыпара был полный разлад. Но он, улыбнувшись, произнес:
— Все хорошо, мама. Тебя, конечно, беспокоит Биби? Она все по дому хлопочет, собирается прийти к тебе.
Мать посмотрела на сына изучающим взглядом:
— Тогда чего же ты такой грустный?
— До веселья ли мне, если ты так больна? А с Биби мы во всем разобрались. Это она обиделась на меня — вот и намолола вздор. Чуть поправишься — она придет и попросит у тебя прощения…
В потухших было глазах матери блеснула искорка надежды.
— Ну, дай-то бог! Будьте счастливы оба…
Мать верила сыну, знала — он с детства не лгал ей.
Положение же Акгуль было все еще незавидным. Как и обещала, Жаннат на следующий день пришла к матери вместе с Арманом. Тот попросил в конце свидания: «Ты иди, Жаннат, дети ждут, а я еще побуду здесь».
— Мама, — сказал Арман, как только они остались вдвоем, — разреши мне сказать тебе одну вещь.
— Говори, если не тебя, то кого же мне слушать?
— Ты не сердись на меня за то, что услышишь. Я не могу больше с Жаннат… решил бросить.
— Бросить? Как это «бросить»? Она что, вещь, что ли, для тебя?
— Прошу, не сердись. Я нашел свое счастье.
— Опять «нашел», да еще и счастье! Ты что же, все время был несчастен?
— Да, был несчастным, только и сам не знал этого. А теперь — счастлив. Я встретил женщину… ее зовут Биби. Мы любим друг друга.
— Что ты говоришь, дорогой мой? Опомнись! Куда же ты денешь тех двоих, которые слаще, чем мед, дороже, чем зрачок глаз наших?! Неужто ты способен на такое злодейство и сумеешь бросить Сакена и Даулета?!
— Ну, если они вам так дороги, я оставлю их вам…
Акгуль задохнулась от негодования. Она не могла больше вымолвить ни слова и лишь тихо застонала.
Вбежала дежурная сестра и выпроводила Армана.
Назавтра пришла Жаннат. Не подозревая о беде, нависшей над ее головой, невестка долго рассказывала о приготовлениях к тою. Свекровь, слушая, так и но смогла сообщить ей горькую весть. На прощание промолвила: «Вижу, праздник удастся. Вся надежда на тебя, дорогая». А сама опять заволновалась: «Что же станется с ними, моими бедными детьми и внуками? Хоть бы одумался Арман! Может, эта Биби найдет в себе хоть искру человеческой жалости и не станет отнимать отца у детей…»
Жаннат ушла, а Акгуль как лежала не шелохнувшись, так и осталась в той же позе.
Арман больше не приходил. Зато часто у постели матери была Жаннат с детьми. Разговаривали об одном и том же: как лучше отпраздновать юбилей Ергазы. Но Акгуль торопилась теперь выйти из больницы уже не ради этого празднества, а чтобы воспрепятствовать несчастью, которое грозило семье. «Отвести беду, отвести беду!» — эта мысль не оставляла ее ни на минуту.