Человек заинтересовал Армана. Вот сейчас он прищурился с хитрецой и произнес:
— Э-э, все равно умирать.
Ничего не ответил на эти слова старый мастер. Только предложил:
— Вот, знакомься, дали ученика. Обещает быть настоящим специалистом.
— А-а, вон оно что… — На мгновение лицо мужчины приобрело довольное выражение и тотчас — снова как морщинистая маска. — А я подумал, что на мое место приняли другого…
Скульптор рассмеялся:
— Будешь так пить, доживешь и до этого дня.
Засмеялся и мужчина:
— С тобой спорить бесполезно, ты же начальство! А начальству, говорят, всегда виднее.
Мастер, и на этот раз ничего не ответив, обратился к Арману:
— Теперь можно познакомить и тебя. Это мой помощник Моисей.
— Не спутай, малый! Не святой Моисей, а… пьяница и неоцененный кладезь таланта.
Скульптор отошел от фигуры, которую лили из гипса, вытирая руки, сказал:
— Раз вышел на работу, то приступай, бери эскизы и доделывай модель. Подключи к работе и Армана… А мне надо по делам в горсовет.
Моисей взял ватман, внимательно стал рассматривать эскизы, что-то напевая себе под нос. Затем поставил эскизы к стене и спросил Армана:
— Знаком со скульптурами Микеланджело и Родена?
— Нет…
— Даже не видел их репродукций?
— Не видел.
— Вот чудеса! — удивился Моисей. — Не видел этих великих творений и уже мечтает стать мастером. О бедное искусство! Даже и не подозревая о твоих великих секретах, каждый, кто только вздумает, лезет в мастера. И такой, с позволения сказать, скульптор затем наводняет парки, скверы и улицы теннисистками с ногами слона и бедрами едильбаевской овцы!
Он выкрикнул все это зло, быстро и так же быстро смолк. Посмотрел снова на Армана, весело засмеялся:
— Ничего, не довелось видеть Микеланджело и Родена, и не надо. Вместо них перед тобою сам Моисей. У него, брат, тоже полезно кое-чему поучиться. Главное, чтобы у тебя самого был талант и умение видеть и ценить истинную красоту.
Моисей надел свой видавший виды черный халат, засучил рукава и принялся за работу. Руки его заиграли, гипс стал податливым.
— Здорово! — зачарованно говорил Арман.
— Что здорово? — не совсем понял его Моисей.
— Здорово вы работаете!
— Э-э, дорогой! Если бы у меня не было мастерства, разве меня держали бы на работе?
В последующие дни Арман все больше убеждался, что Моисей действительно мастер золотые руки, а кроме того — шутник и человек широкой натуры. Он говорил своему ученику:
— Искусство подвластно только талантливым людям. Но таланту научиться нельзя, с ним надо родиться.
— А искусству?
— Да как ни крути, а коли нет божьей искры в душе, то ни художника, ни скульптора из такого человека не получится.
Однажды Моисей работал особенно вдохновенно, а когда закончил, отвернулся на стуле и так сидел, словно враз состарившись и потеряв интерес ко всему окружающему. Потом, очнувшись от забытья, взглянул на Армана:
— И сколько же ты даешь мне лет?
Арман, все еще находясь под впечатлением виденного, постарался ответить искренне:
— Думаю, только сорок.
Заведующий мастерской и Моисей переглянулись.
— Угадал! — сквозь смех сказал Моисей. И потом серьезно добавил: — Мне, старина, двадцать восемь недавно исполнилось.
— Шутите? Неужели всего на год старше меня?
— Выгляжу я старым, сам знаю. Это оттого, что умный очень.
— Тоже мне умник, — вмешался заведующий. — Сознайся, что зеленый змий, с которым не можешь расстаться, тебя загубил. Если бы меньше пил, прожил бы сто лет!
— Кто это сказал, что питие старит человека? По-моему, даже медицина такого заключения не сделала.
Скульптор посмотрел на Моисея с огорчением:
— Не знаю, но тебе, кажется, пора к медицине обратиться.
— Значит, если брошу пить, буду бессмертным?
— Почему бессмертным? Никто не вечен. Но ведь и умереть-то человеку надо по-человечески.
— Мертвому безразлично…
«Это правда, — подумал Арман. — Раз умер, то не все ли равно как? Все не безразлично, пока человек живой. Пить запоем — не годится, ну а если иногда для настроения?»
В этот же день скульптор отозвал Армана в сторону и сказал:
— Я еду в Москву. За меня останется Моисей. Постарайся за это время перенять у него отливку модели в гипсе. Моисей в своем деле большой мастер.
Почувствовав свободу, Моисей уже через неделю запил сам, потянув за собой и ученика. Случилось так.
В день зарплаты Арман самостоятельно отлил из гипса свою первую модель. Моисей критически осмотрел работу и сказал, покровительственно похлопывая своего подопечного по спине: