«Какой голос! Журчит, обволакивает, ласкает. И даже картавость идет к ней…»
— Пожалуйста, не беспокойтесь. Пока поработаю с этими книгами.
Он бегло проглядел стопку, лежащую на барьере:
— Ага, Андрусов есть. Баярунас тоже. Алексейчик… Остальное не к спеху.
«Провинциал. Костюм старомодный. Длинные пиджаки с такими плечами уже не носят…»
— Не к спеху? Не понимаю, — она удивленно поджала губы. — Зачем же вы так тогопили?
— Видите ли… В командировке… Я думал… Простите, как ваше имя-отчество?
«Еще и двух слов связать не может. Одичал в пустыне».
— Гульжамал Юсуфовна.
— А меня — Жалел. Фамилия — Бестибаев. Работаю на Мангышлаке.
— Мне это уже известно из вашего формуляра. Так, значит, вы открыли нефть в пустыне?
— Я? Ну что вы. Разве я похож на человека, что-нибудь открывшего? Нефть нашел Жихарев. Я помогал…
«Скромный или притворяется? Вообще-то ничего, если приглядеться: стройный, высокий. Волосы красивые. Говорят, что у смуглых людей пылкое сердце…»
— А что такое Мангышлак?
— В каком смысле?
— Пустыня или хоть дегевья есть?
— Там, где вода, — даже оазисы. Особенно рядом с чинком.
— Чинк? Что это?
— Крутой склон. Бывший берег Каспия. Потом море отступило…
«Правда интересуется или просто так… Поболтать хочет… Какая у нее белая кожа. Пальцы прозрачные, тонкие…»
Он сам поразился собственному нахальству.
— Сегодняшний вечер у вас свободный? — спросил он и доверчиво посмотрел прямо в глаза. — Если позволите, зайду за вами.
«Каков, а? «Если позволите…» Галантерейное обращение!»
— Зайдете за мной? Зачем? Обхожусь без провожатых.
— Вы не так поняли. Просто хотел рассказать вам о Мангышлаке, — улыбнулся он.
Она раздумывала, ученическая ручка качалась на ладони, как коромысло весов.
«Собственно, почему бы и нет? Приехал в командировку и скоро опять уедет в свою пустыню…»
— Вечер свободный, — решилась она. — Только надо предупредить маму. Она волнуется, когда я задерживаюсь.
Быстро, оценивающе поглядела на Жалела: «Рад? Конечно! Бедный провинциал».
— Работаем до восьми. Но, пожалуй, сегодня… Постараюсь уйти пораньше.
— Договорились! Маму предупредим вместе. Хорошо?
Он сел в углу, у окна. От книг пахло старой кожей, пылью, немного сыростью. Он читал. Делал выписки. Увлекся. Завоеватели, купцы, авантюристы, дервиши, шпионы, геологи, святые, топографы, офицеры — кто только не шел пыльными и опасными дорогами Мангышлака. Они проходили чередой, и у каждого свое: судьба, неудачи, счастливое везение, трагическая смерть или благополучное возвращение…
Какой-то самарский купец вспоминал о колодцах, в которых видел «густу воду горящу» — так в семнадцатом столетии называли на Руси нефть. Бритолицые англичане качались на верблюдах, чтобы пробраться в Индию через Мангышлак. Петр Первый отправлял в «Закаспию» отряд капитана гвардии Бековича-Черкасского, «дабы узнать, где проходит мертвая река Узбой и нельзя ли оную оживить». Обрусевший немец Эверсманн проехал по ледяной пустыне, оставив «Натурологический журнал», в котором скрупулезно вел записи каждый день, несмотря на обмороженные руки.
Артиллерийский прапорщик Карелин обратил внимание на «белую нефть, горячую смолу, древние копи, — вероятно, медные, — ибо другой формации горы не обещают, — и на великолепный белый камень, коего многие куски попадаются совершенно годными для литографии». Он назвал Мангышлак «спящей красавицей». Полуостров на карте и впрямь напоминал головку миловидной девушки: четко видны капризные губы, точеный нос, тонкие брови.
После Карелина подпоручик корпуса топографов Алексеев 2-й недалеко от урочища Исенджал наткнулся на бугор.
«Посреди оного образовалось углубление, где видна черная и густая, как смола, жидкость, судя по запаху и горючести — нефть… Киргизы употребляют ее на лекарство верблюдам и баранам от лишаев».
Жалел перелистывал страницы книг… Геологи Андрусов, Баярунас, Мокринский, Алексейчик, Черепанов — другие его коллеги отдали годы, чтобы потом по их следам шло новое поколение. Ничего схожего не было в судьбах исследователей его родной земли. Людей разделяли эпохи, положение в обществе, наконец, просто увлечения и наклонности… И даже если представить на мгновение, что фантастическая машина времени свела бы вместе путешественников и геологов, то, скорее всего, они бы не понравились друг другу. И все же… Какой-то невидимый, мощный магнит притягивал столь разных людей к суровой земле на восточном берегу Каспийского моря. Словно не было разницы ни в сословной принадлежности, ни в чинах и заслугах, ни, наконец, в званиях и складе ума. Врач, купец, офицер, академик, топограф… И в сущности, разве не любой из них мог бы записать в дневнике: