Все равно — сомнений нет: сходство необычайное. Он хорошо запомнил рисунок, потому и мучился: где видел девушку? Тонкий стебелек, живой росточек связывает нас со всеми людьми… Прошедшими, сегодняшними, будущими. Они живут в нас, как тепло материнской руки, прикасавшейся к тебе давным-давно, в детстве.
Этот Сары. Его дочь — Танакоз, словно сошедшая с рисунка великого украинца.
Или Петровский, о котором рассказывал отец… Они в тебе и с тобой, пока ты жив. А потом тепло передастся твоим детям, внукам… И дальше, дальше, пока человек имеет право называться человеком, сохраняя в себе тепло и кровь, переданную матерью.
Но как же тогда зло? Пьяный амбал, налетевший на беззащитную девушку? Или Сары, бывший в молодости байским прислужником? Откуда в них родилась ненависть? Или у них не было матери? Или им подменили сердца, вставив ледышку вместо живого, трепетного комка плоти?
— Один? За дастарханом? — вывел его из задумчивости голос брата. — А где коке?
— Ой, Халелбек! Как хорошо, что ты приехал, — обрадовался Жалел. — Садись. Сейчас чай сделаю… Отец вернется. Пошел проводить гостя. Сары у нас был. Слышал о таком?
— Сары?! Не может быть…
— Точно, он. Вернулся в Узек. С дочерью. Она — гидрогеолог.
— Сары! Надо же… Помню, помню… Папаха как казан. Руками подковы гнул. Ну и камчой махал. Правый, виноватый. Как Туйебай скажет, так и будет. Чей хлеб жуешь, того и песни поешь…
— Так и подумал. — Красные пятна пошли по лицу Жалела. — Кажется мягким, как старая рукавица. Но представляю, что его камча гуляла по отцовской спине…
— Ой, Жалел, — перебил брат, — прошлое само похоронит своих мертвецов. Спросил бы лучше, как дела на буровой.
— Есть новости?
— В бурении без них не обойдешься, — уклончиво сказал Халелбек. Отломил кусок лепешки, стал жевать, не дожидаясь чая. — Есть охота… Прямо терпения нет…
— Халелбек! Я серьезно…
Крупно вылепленные губы брата растянулись в улыбку.
— Давно таким серьезным стал?
— Ну не томи…
— Ладно. Серьезному человеку даю деловую информацию: через вахту, самое большее через две — дойдем до нефти.
— Нефтяной пласт задышал?
— Еще как! Песок прямо пенится в глине. И гул слышно. Газ! Раствор дважды утяжеляли. Уехал — а сердце неспокойно. Сейчас снова поеду. Ненадолго я… Хотел…
Жалел не слушал:
— Все верно! Сходится!
— Что сходится? — переспросил Халелбек.
— Мои расчеты.
— Твои? Но скважину ставил Салимгирей?
— По его схеме месторождение и за десять лет не освоишь…
— Да, если что-нибудь понимаю, — заметил Халелбек, — месторождение мощное. Надо только с умом…
— Вот и говорю: по старому методу толку не будет.
Брат спокойно произнес:
— Зачем по старому? Действуй по новому…
— Легко сказать. А Салимгирей? Знаешь, какой у него авторитет?
— Ты так считаешь? Авторитет важнее дела? Первый раз от тебя слышу.
— Не так меня понял… Во-первых, учился у него. Во-вторых… — Жалел смешался. — Во-вторых… В министерстве… Есть такой Ерден Малкожин…
Луч понимания мелькнул в глазах брата.
— Не крути. Кто соль ел — воду пьет. — Он подошел к Жалелу, положил руку на плечо. — Есть верный способ. Если сомневаешься, спроси: на фронте как бы поступил?
Губы Жалела дрогнули. Он как-то скрипнул горлом:
— Давно кончилась война… Какой фронт?
— Нет. Жизнь одна, и решение всегда одно. Чет или нечет. Орел — решка. Кто путается посредине… Ну, сам знаешь…
Жалел напряженно слушал. Брат снял тяжелую руку с его плеча.
— Делай, как считаешь нужным. Просто сказал тебе, что думаю.
— Понимаю.
— Теперь вот что… Не вырваться мне в Майкудук. Съезди ты. Мать привезешь. Ребят и Жансулу захватишь. Поди, уж волнуется: отпуск у нее кончается…
Жалел затоптался на месте. Самоварный румянец полз от шеи к подбородку, на щеки…
Ни словом, ни намеком не упрекнул брат: неделю собираюсь в Майкудук — и все не могу выкроить время.
— Халеке, не беспокойся. Сделаю! Прямо завтра!
Брат повел кустистыми, как у отца, бровями:
— Мать-то обрадуется. Снова все вместе будем.
Но и на следующий день Жалелу не удалось съездить в Майкудук. Утром на скважине Халелбека ударила нефть, он поехал на буровую, пробыл там до обеда, наблюдая за поведением пласта. В полдень над Узеком пролетел и сел за поселком «Ан-2». Приехала специальная комиссия во главе с Салимгиреем, которая должна была на месте уточнить окончательную схему бурения Узека.