— «Голова», — начал Юнг.
— Нога, — ответил Менсон.
Юнг щелкнул хронометром: шесть десятых секунды.
— «Зеленое».
— Халат.
— «Оружие».
— Революция.
— «Преступление».
— Правосудие.
— «Шпага».
— Дуэль.
Семь десятых секунды. Юнг назвал уже несколько десятков слов, и вдруг услышал неожиданный ответ.
— «Рождение».
— Ничего не приходит в голову, — произнес Менсон дрожащим голосом.
— «Сестра».
— Зачем тут это слово?
Оба раза молодой человек медлил более двух секунд.
А еще через некоторое время Юнг опять получил неожиданный ответ.
— «Грех».
Три секунды.
— Что вы хотите этим сказать? — спросил наконец Менсон. — Что это значит?
Фрейд констатировал истерическое отношение к религии. Некоторые слова явно вызывали у секретаря бурю эмоций, вынуждая давать более развернутый ответ.
— «Отец».
— Отец? — переспросил Менсон. — Э-э… Никто.
Юнг назвал еще несколько слов и предложил сделать перерыв. Он отвел Фрейда в сторону и прошептал по-немецки:
— На первый взгляд он не выказывает никаких характерных эмоций при словах, напоминающих об обстоятельствах убийства или о самом убийстве.
— При этом его ответы выявляют анормальный семейный комплекс, — заметил Фрейд. — Реагируя на такие понятия, как «рождение», «сестра» или «отец», он говорит дольше, чем нужно по условиям опыта, предлагает несколько вариантов или повторяет слово, которое услышал. Эта тема для него личная и тяжелая…
— Чтобы уточнить диагноз, перехожу ко второй части теста, — сказал Юнг.
Фрейд посмотрел на часы:
— Нет, постойте. У нас не хватит времени на дополнительные вопросы.
— Что вы предлагаете?
Фрейд повернулся к Менсону:
— Оставим пока тест и перейдем к более личным вопросам, которые в основном касаются Грейс Корда.
Менсон стиснул стакан с водой, который ему принесли. Он хотел поставить его на стол, чуть не опрокинул и пробормотал что-то вроде «Втройне идиот…».
Фрейд внимательно посмотрел на его исказившееся лицо:
— Отвечайте коротко, но четко: что случилось в тот день, когда вы последний раз видели Грейс?
— Меня позвал господин Корда, — сказал Менсон. — Грейс была с ним. Господин Корда сказал дочери, что он в опасности. Попросил сообщать ему о любом подозрительном происшествии.
— Как отреагировала мисс Корда?
— Она сказала… что попробует ему помочь. Господин Корда не захотел вдаваться в подробности. Потом я оставил их одних.
Фрейд стал искать новый подход. Он заметил толстую книгу, стоявшую на единственной полке в камере. Он взял ее в руки и посмотрел на обложку. Это была Библия.
— Это ваша книга?
— Мне разрешили взять ее с собой, — ответил Менсон. — Она досталась мне от отца. Единственное, что осталось после него.
— Вы позволите взглянуть?
Менсон кивнул. Фрейд полистал Библию, открыл титульный лист и снова заговорил:
— Из ваших ответов ясно, что вы политически ангажированны. В один ассоциативный ряд вы поместили преступление и правосудие, упомянули о революции.
— Я — социалист, — сказал Менсон. — Как Христос.
— Зачем тогда наниматься личным секретарем к богатейшему предпринимателю?
— Мне нужно зарабатывать на жизнь. У меня есть мать.
— А каких политических взглядов придерживался Август Корда?
— Он говорил, что стоит над политикой.
— Не то что вы.
— Социалисты спасут Америку. Один мой друг, русский, четыре года назад участвовал в восстании в Санкт-Петербурге. Он убедил меня, что мы можем одержать победу.
— Мятежники, о которых вы говорите, были расстреляны, — заметил Фрейд. — Вы не считаете свою миссию самоубийственной?
— Здесь рабочие уже добились успеха. В Теллурайде, в Криппл-Крике. Нам не хватает только лидера.
Юнг постучал по циферблату своих часов. Оставалось всего пять минут, и ему казалось, что его коллега топчется на месте.
Фрейд, никак не отреагировав на жест Юнга, склонился над Менсоном:
— Я знаю, почему вы убежали в то утро.
— Я уже сто раз объяснял полиции. Потому что…
— Вы убежали, — прервал его Фрейд, — потому что у вас был мотив убить Августа Корда.
Менсон саркастически улыбнулся:
— И какую же причину вы выдумали?
— Вы — его сын.
Улыбка застыла на лице молодого человека.
— Мой отец — Патрик Менсон, — сказал он. — Я его не знал, он плотник… То есть рыболов на острове Нантакет.