Потом он вывел теорию эдипова комплекса, основанного на фантазмах, а не на реальности, — теорию более обобщенную, поскольку она касалась не только тех, с кем плохо обращались в детстве, а всех детей в принципе.
Чтобы достигнуть универсальности (и славы, которая ее сопровождает), Фрейд пожертвовал частностями. Он даже попытался доказать, что воспоминания о насилии в некоторых случаях являются проявлениями эдипова комплекса. Чтобы расширить значение своей теории, он задвинул замученных детей в дальний уголок своей памяти.
Действуя примерно так же, как разгневанные родители, которые запирают своего ребенка в темный подвал…
И как часто это бывало после погружения в черный колодец подсознания, волевой характер Фрейда неожиданно одарил его всплеском энергии.
Он открыл глаза.
Ощущение жара исчезло.
Усталость тоже.
Он выпрямился.
Нужно вернуться к Грейс Корда, чтобы вместе двигаться вперед, распутывая ее прошлое и настоящее.
Фрейд не мог больше сидеть на месте.
Служанка впустила его в дом Корда. Едва войдя в холл, он столкнулся с Грейс. Молодая женщина собиралась уходить. На ней были маленькая шляпа, черный мужской костюм и слегка вышитая блузка. Грейс смущенно посмотрела на Фрейда, словно его визит ее взволновал.
— Почему вы пришли, доктор Фрейд? — спросила она.
— Я хочу как можно быстрее возобновить лечение.
— Я не могу… Не сейчас…
Ее голос звучал неестественно, как-то удивительно ровно.
— Что случилось?
Грейс колебалась.
— Поговорите со мной, — настойчиво сказал Фрейд. — Вы выглядите встревоженной.
— Я нужна своему брату.
— Вы идете к нему в тюрьму?
— Нет. Он сбежал. Позвонил мне по телефону.
— И что он сказал?
— Что невиновен и хочет это доказать.
— Но это безумие. — Намереваясь остановить Грейс, Фрейд крепко схватил ее за руку. — Это слишком опасно.
— Он мой брат. Вы сами мне об этом сказали.
Фрейд почувствовал нарастающую тревогу. Он боялся за Грейс, и этот страх тревожил его больше, чем все, что он видел и слышал во время прошедших сеансов.
— Джон сказал, что он в опасности, — продолжила Грейс. — Ему нужна моя помощь.
Идея, пришедшая в голову Фрейда, показалась ему естественной и спасительной.
— Я пойду вместо вас, — сказал он.
— Вы выдадите его полиции?
— Нет. Клянусь.
Грейс недоверчиво посмотрела на него:
— Разве вы не должны…
— Я — ваш врач, — Фрейд прервал ее. — Боюсь, что после встречи с Джоном у вас случится рецидив. В вас может проснуться Юдифь, чтобы помешать общению с братом.
— Я ее больше не боюсь.
— Вы в этом уверены?
Грейс замешкалась с ответом.
— Где вы должны с ним встретиться? — спросил Фрейд.
— В холле строящегося небоскреба компании «Вулворт», — ответила Грейс.
— Почему там?
— Он там прячется.
— Почему в небоскребе? Разве он…
— Я ничего не знаю, — перебила его Грейс. — Он только попросил меня прийти как можно быстрее.
Фрейд понял по ее голосу, что если он хочет помешать ей встретиться с Менсоном, то действовать нужно незамедлительно.
— Возможно, это ловушка, — сказал он. — Будет разумнее, если туда пойду я. А если это действительно Джон Менсон, он согласится поговорить со мной.
Фрейд спустился в метро на углу Бродвея и поехал в направлении Уолл-стрит. Он был готов кусать себе локти из-за данного Грейс обещания не звонить в полицию.
Он не мог нарушить его, не подорвав ее доверия к сеансам психоанализа.
Но это могло дорого ему обойтись.
Он добрался до Бродвей-авеню, номер «233», — и Вулворт-билдинг вырос перед его глазами. Пока это был только головокружительно высокий стальной скелет, на который трудно было наложить мысленную картину, чтобы увидеть законченное здание, утонченным готическим силуэтом которого он восхищался в кабинете Августа Корда.
Обойдя заграждение, Фрейд оказался на земляной площадке, нависающей над котлованом, тянувшимся к подножию здания. Работа шла полным ходом. Стройка кишела рабочими, каждый из которых был чем-то занят.
Фрейд вспомнил афоризм Эмерсона: «Красота — это воплощенная эффективность». Эмерсон наверняка имел в виду именно это: сотни работников с хирургической точностью действуют своими инструментами, создавая шедевр.