— Шеф…
— Уже поздно, Ара, можешь звать меня Сэм. — Он подмигнул. Его лицо было немного розовым от света в баре, или, может быть, он много выпил, хотя алкоголь не должен был так сильно влиять на вампиров.
— Хорошо, тогда Сэм… — сказала она. Она давно знала Шефа, но сегодня смаковала его имя, как будто это был совершенно новый подарок, что-то редкое и редко используемое. Сэмюэл Леннокс.
— Да, Ара?
Она наклонилась вперед, чтобы заглянуть глубоко в его ясные голубые глаза. — Знаешь, что я услышал в своей голове, прямо перед тем, как застрелить ублюдка? Что я слышу каждый раз, когда убиваю одного из этих ублюдков?
— Сказажи мне.
— Твой голос говорит мне держать его ровно. Сказал мне выбрать мою жизнь вместо его. Не проявляй милосердия, Скотт. Ты же Венатор.
Сэм хлопнул рукой по столу и громко загоготал. — Это хороший совет.
Они улыбнулись друг другу, и Ара почувствовала покалывание, электрическое ощущение между ними. Оказавшись в эйфории от убийства, в тот момент казалось, что все возможно, даже то, что Шеф мог делать глаза на нее. Сэм был одним из героев Ковена.
Тот, кто охранял Ковен после войны. Они все смотрели. И если она не воображала, то он смотрел на нее не как на Венатора, а как на самую красивую женщину в баре. Ара никогда раньше не чувствовала себя красивой. В старшей школе она бегала с симпатичной компанией, но никогда не чувствовала себя красивой, просто сносно. И с Ровеной все смотрели на Ровену, красивую, великолепную, карамельную красотку Ровену. Ара, с ее короткими платиновыми волосами и долговязым телом, не имела ни малейшего представления о красоте. А может и нет…
— Что ты пьешь? Дай угадаю, вода? — Сэм спросил.
— Ты слишком хорошо меня знаешь, — сказала она, поднимая бокал. — Она сверкающая.
Он еще смеялся.
— Да ладно тебе, Скотт. У тебя была большая ночь. Давай найдем тебе что-нибудь покрепче.
Глава 20. Малолетние девочки
Кингсли должен был признать это. Мими была права, когда говорила о вине, было приятно вернуться в город. Это было бодряще, как рюмка холодной водки или первая утренняя сигарета. Кстати… он должен взять пачку. Его голова была мутной, и в ушах стоял постоянный звон, который он не мог встряхнуть. Нервы? Сигарета поможет ему успокоиться. Вино было не единственной вещью, которая была бледным факсимиле себя в подземном мире. Адский поезд превратился в вагон Нью-Йоркского метро, когда он ударил над землей, превратив стволы Мими в два гладких чемодана. Кингсли все еще держался на приличном расстоянии между ними, но когда она вышла на станции Таймс-сквер, он последовал за ней, и когда она поймала такси на окраине города, он сделал то же самое. Она поселилась в отеле Лоуэлл, крошечном, роскошном, известном месте, которое любила голубая кровь. Новые деньги и вульгарная неуверенность предпочитали останавливаться в фирменных торговых центрах, таких как Four Seasons или Mandarin, и в то время как у этих колоссальных дворцов были свои достопримечательности, бросающие название, ничто не сравнится с очарованием небольшого, прекрасного, прекрасно обставленного отеля «Whiteglove». Номера в Лоуэлле были такими же дорогими, но там останавливались только Правильные люди, если вы заботились о таких вещах, как Мими. Кингсли парил на заднем плане, и когда он убедился, что она может позаботиться о себе и сможет обеспечить себе комнату, он ушел за сигаретами.
Когда он запрыгнул в поезд, ему не терпелось ее вернуть, но по дороге назад он немного передумал. Может быть, он позволит ей увидеть, какой была жизнь без него для разнообразия, может быть, он позволит ей немного скучать по нему. Ему часто приходилось приползать к ней; может быть, ей не было бы больно чувствовать ту же боль, что и ему. Он присматривал за ней, и когда казалось, что она действительно страдает из-за его присутствия, он представлялся — та-да! — и они воссоединятся, и это будет так здорово.
Город изменился за десять лет, прошедшие с тех пор, как он покинул его, и он обнаружил, что ходит, как турист, таращится на толпы людей и ошеломлен шумом и суматохой.
На мгновение ошеломленный новыми автоматами MetroCard и ошеломленный походом, он сел на поезд в центр города, на свою старую территорию. Там было так много причудливых новых зданий и красивых, спроектированных архитекторами отелей. Город казался более захватывающим, более ярким, чистым, блестящим, но это было также как-то меньше, чем город, который он любил. Может быть, это была правда о Нью-Йоркцах; один был полон ностальгии по Нью-Йорку, которого знал. Теперь это был чей-то другой город, все эти новые, энергичные молодые люди, спешащие вокруг, привязанные к своим гаджетам. Он был рад обнаружить, что есть еще места, которые не изменились.