АПРЕЛЬ
АПРЕЛЬ
Клиника располагалась в Вестчестере, шикарном районе севернее Нью-Йорка. Два русских эмигранта-врача открыли её лет двадцать назад, «подправили морды» нескольким внезапно разбогатевшим русским, и пошёл поток. Очередь растянулась на два месяца, но оказалось, что его уже записали на приём ещё в прошлый приезд в Америку. Удивительно, но кто-то заранее продумал о необходимости подправить его морду тоже. И вот теперь он сидел перед экраном монитора, на котором ассистент одного из врачей «конструировал» его новое лицо. Сам врач лишь давал указания, что предстояло сделать. Его одобрения даже не спрашивали. Не тот клиент.
- С лицом решили. Теперь пройдите за ширмочку и разденьтесь! Посмотрим, что требуется сделать с корпусом.
Так странно врач обозвал его тело. И когда он появился из-за ширмы, продолжил диктовку:
- Есть жирки на периферии. Снимем. Трусы приспустите ниже! Живот почти нормальный, но и здесь есть, над чем поработать.
Врач указал пальцем на экран монитора, и ассистент произвёл соответствующие манипуляции на компьютере. У него было ощущение, что врач смотрел на него, как на тушу, которую требуется препарировать за хорошие деньги.
- Пенис? – Спросил мясник в белом халате.
- А что с ним?
- Увеличивать будем?
Получив заверение, что не надо, пожал плечами и явно расстроился. Очевидно, это было очень доходной статьёй бизнеса клиники.
- Ну, как знаете! Теперь повернитесь и приспустите трусы!
Плюнул и развернулся. Пусть рассматривают его задницу.
- О! А с ягодицами предстоит поработать. Сидячий образ жизни ведёте, уважаемый, и это на них отражается.
- Что? Тоже предлагаете увеличить?
Врач счастливо рассмеялся.
- Можем, может. Не будет проблем. Но для начала уберём лишние кожные складки. Возраст сказывается. Думаю, что это всё. Одевайтесь!
За ширмой с остервенение натягивал на себя брюки и проклинал ту минуту, когда согласился явиться в это заведение. Но Майя была непреклонной, и не нашёл в себе силы возражать беременной женщине.
- А теперь Виктор Семенович составит смету, - и врач кивнул в сторону ассистента. – Мы отправим её на утверждение заказчице, и если не будет возражений, то милости просим в девять во вторник.
И он со счастливым выражением на лице протянул ему руку, которую полагалось пожать.
Выходил из клиники просто взбешённым. Заказчица! Это же надо! Она заказала его переделать под свои стандарты. Действительно отношение не как к человеку, а как к туше мяса. Садясь, громко хлопнул дверью чёрного лимузина, который два часа дожидался его у входа. Водитель недовольно покосился на него.
По пути домой успокаивал себя, что, может быть, и правда, пришло время заняться собой. Придётся давать интервью, надеялся, что пригласят на телевидение. И он просто использует вынужденную изоляцию в Нью-Йорке, чтобы выглядеть посвежевшим при возвращении в Москву, и ради этого придётся перетерпеть подобное отношение к себе. А что? Удобно. Его отвезут, привезут. Да, и не надо думать, во что обойдётся подобная переделка его лица и тела. Заказчица побеспокоится. Но как не пытался уговорить себя, но поганое чувство никак не отпускало. Как будто, продавал себя.
«Но ведь все продаются. За что писатели отдают свой интеллектуальный труд? За деньги. Ну, вот мой визуальный образ и есть часть процесса продвижения и реализации творческого продукта. Без этого сейчас нельзя. Конкуренция на рынке убийственная».
В этом и убедил себя, когда лимузин подрулил к дому. Выбрали эту меблированную квартиру в высотном здании за вид на Гудзон и на парк, который отделял дом от скоростной магистрали, проложенной на берегу. И клиника, в которой будет наблюдаться Майя, располагалась неподалёку. Даже не стал спрашивать, во что обошлась аренда. В этом районе Манхеттена она просто зашкаливала. Кризиса тут не существовало. Здесь жили люди, которые не зависели от колебаний рынка.
Планировали дождаться рождения ребёнка, дать Майе придти в себя и потом возвратиться в Москву. В соответствии с планом иммиграционных адвокатов, она подаст запрос на предоставление визы невесты только после родов, и так как решение полагалось ждать вне Америки, то они уедут. Если по каким-то причинам оно будет отрицательным, то его всегда можно оспорить в суде. Юристы считали, что с мужем и ребёнком, которые являются американскими гражданами, шансы на успех были высоки. Всего ей полагалось находиться в стране шесть месяцев, и надеялись, что уложатся.
Когда поднялся в квартиру, решил зайти и узнать, как Майя себя чувствует. И рассказать ей о жизнерадостном докторе с его пенисом. В её комнате царил полумрак. Она лежала в кровати и с его появлением открыла глаза. Вид был неважный. Гримаса перекосила её лицо.
- Андрей! Выйди отсюда, пожалуйста!
Повернулся и побрёл к двери, спиной чувствуя на себе насмешливый взгляд Зои, которая тоже находилась в комнате.
У себя с остервенением начал скидывать с себя одежду. Получил ещё один щелчок по носу. Муж называется. Открыл шкаф, достал бутылку Wild Goose и налил себе рюмку. Водка мягко прошла по организму. Понял, что от сегодняшних стрессов одна не поможет, и принял ещё. Потом долго стоял возле окна с пустой рюмкой и смотрел на пролетающие внизу машины. Просто стоял и смотрел. Мыслей не было.
Очнулся от того, что почувствовал голод. Знал, что в доме ничего нет. Они открыли счета в нескольких ресторанах, которые доставляли еду по городу, и пользовались их услугами, когда требовалось. Причём каждый порознь. Необходимо лишь подписать счёт. Прошёлся по списку. Какой на сегодня? Решил, что подойдёт тайский с его острой пищей, и взялся за телефон. Бутылку не стал прятать. Знал, что за обедом опять потребуется. Полюбил этот сорт водки за её бархатистость.
Вообще-то, по большому счёту подобный образ жизни его устраивал. Никаких хозяйственных забот, и масса времени для работы. Чёрный лимузин всегда ждал у подъезда через пятнадцать минут после вызова. Портье с зонтиком провожал до двери машины в случае дождя и получал за хлопоты свои пять долларов. Очень удобно.
Майя? В Нью-Йорке она стала себя чувствовать совсем погано. Большую часть дня проводила в спальне. Его это касалось в наименьшей степени. Вся нагрузка легла на Зою. Решил про себя: как можно меньше пересекаться с Майей во время беременности, а там посмотрим. Когда будет ребёнок, то и отношения наладятся. По крайней мере, малыш должен их сплотить. Всё же их собственный. Других у неё не было.
Зоя? Относиться к ней, как к мебели. Или лучше, как к одушевлённому, но весьма нужному предмету, который был полезным в хозяйстве и умел самостоятельно перемещаться в пространстве. За всё время они не обменялись и парой слов. Просто, молча, проходили мимо друг друга. Он уже знал, что она окончила медицинское училище в Кременчуге и потом несколько лет болталась на различных работах в столице. Детективы, к которым он обратился в Москве, не нашли ничего предрассудительного. Сказали, что следует покопаться в Кременчуге, но всё тянули с тем, чтобы послать туда своего человека. Так и не успели до его отъезда. В этот день звонить уже было поздно. Там уже была ночь. Поэтому записал себе на завтра звонок в Москву. Чего тянуть дальше? Пусть поработают!
И что оставалось? Только работа. А тут были сложности с «рабами». Никак не врубались в то, что от них требовалось. Начитались Толстого с Пушкиным и писали слишком кучеряво. А сейчас читателю требуется жёсткий язык. Такой, на котором будут говорить через двадцать лет. Язык будущего. Вот и приходилось тратить уйму времени, чтобы корректировать написанные ими тексты.
Прозвучал колокольчик домофона. Это портье снизу предупреждал, что прибыл курьер с обедом из тайского ресторана. Вынул из кошелька пятёрку, чтобы дать парню, и пошёл открывать дверь. Этот ресторан отличался быстрым обслуживанием.