Но явление великого полководца Ревиара Смелого всё же было для неё неожиданностью. Она открыла рот, затем молча поклонилась.
— Идём, сестра, — на степном ильти ответил ей Ревиар. — Правитель встретит тебя не здесь.
Любого другого она бы засыпала вопросами. За Ревиаром шагала молча, глядя под ноги и считая шаги. Ступеньки. Булыжники мостовой. Пороги дворца — ни её, ни полководца не задержали даже на минуту.
В прохладном зале, залитом ярким светом, царили пустота и тишина. Туригутта подняла глаза от пола. Задержала дыхание. Никогда прежде она не имела возможности видеть тот самый белый престол, о котором слышало всё Поднебесье.
За него она когда-то почти умерла. Но ничего ужасающего и волшебного не было в мраморном кресле без украшений и резьбы, что на небольшом возвышении стояло точно посреди круглого зала.
Правитель стоял за ним, опираясь локтем о спинку. Тури поклонилась.
— Мы подождём госпожу Милу, — ответно кивнул Гельвин, не меняя позы, — она пожелала присутствовать.
— Кто-то ещё? — бросил Ревиар, расстёгивая плащ у горла. Правитель покачал головой:
— Наследник Элдар сообщил своё суждение. Как и остальные полководцы и князья. Желающие высказаться отдельно могут прийти. Не думаю, что стоит терять время. Присаживайтесь, сестра.
В зале сесть можно было либо на трон, либо на мраморный пол у его подножия. Туригутта предпочла второе. Рядом тут же сел Ревиар Смелый.
Когда в сопровождении двух дам появилась госпожа Мила, именно она заняла место на троне. В присутствии одних женщин, мужа и отца она не носила вуали, и Туригутта была рада видеть её приветливое лицо и мягкую улыбку, обращённую ко всему миру. Перед Правительницей воевода поднялась.
— Мы слушаем тебя, Туригутта Чернобурка, — обратился Гельвин к женщине, — говори же.
— Что вы хотите услышать, мой государь?
— Я не знаю. — Правитель пожал плечами, наклонился, по-прежнему облокачиваясь на спинку трона, — просьбу о помиловании? Объяснения или оправдания грабежей? Рассказ о поединке молодого наследника Лияри с мастер-лордом Оттьяром?.. Прошу.
— Я не прошу о помиловании.
— Что насчёт грабежей из-за расхищения обозов?..
— Грабежи были.
— И как быть с жестокими убийствами, насилием над мирным населением, поджогами?
Туригутта чувствовала пульсирующую жилку у левой скулы.
— Убийства были, — ровно ответила она, — поджоги, насилие и… прочее.
— И предыдущий приговор…
— Считаю его справедливым, мой государь. — Тури опустила голову, но голос её не дрогнул. Правда ей всегда давалась легко.
Какой бы неприятной ни была.
— Любопытно, — изрёк Гельвин, обходя трон и неспешно прогуливаясь вокруг Туригутты, — особенно в свете полученного нами прошения о помиловании.
«Мотылёк, зараза рыцарская! — Туригутта стиснула зубы, подозревая, что лицо её выдаёт. — Взялся спасать со всей серьёзностью».
— Мне не известно об этом… было.
— Я так полагаю. Прошение длинное, очень приятно изложенное… вы умеете читать?
— Нет, мой государь.
— Стоит научиться. Сможете оценить, — он обратился к Ревару, тот улыбнулся другу и повелителю, — порыв юного отважного сердца ученика Лияри. Напомните, вы ведь участвовали в смещении его отца с поста Наместника? И присутствовали при казни его и двух старших братьев Лияри? — Получив кивок, Гельвин вздохнул. — Это то, что я назову судьбой. Итак, сестра-воительница. Инцидент получил огласку. Поединок окончился в пользу юного Лияри. Мы в затруднительном положении.
— Ты преступница, Чернобурка, — коротко высказался Ревиар, — не обольщайся. И ты выплатишь все долги.
Молчащая леди Мила только улыбнулась.
— Сестру Туригутту не нужно запугивать, дорогой отец. Она знает.
— Благодарю, моя госпожа, — кивнула Тури, улавливая молчаливое послание в зелёных глазах Правительницы.
«Женщины на войне, мы обе; она тоже знает, чем мы платим и чего лишаемся».
— После письма вашего… рыцаря, — тут правительница сдержала нежную улыбку, — мы также получили мнения других мастеров войны. И мы приняли решение. Сестра получит звание… — Чистый голос Милы разносился под сводами белого зала. — …и продолжит службу в рядах войска Элдойра. На этот раз самостоятельно и отдельно от прежнего командира. Отдельно от командования гарнизонами и Дозоров. Я надеюсь, что с помощью дорогого отца смогу лично следить за успехами, направлять её и содействовать. Вы согласны, мастер-леди?
— Мастер-леди? — Голос Тури внезапно охрип, воздух в груди стал тяжёлым, и в глазах потемнело. Никаким усилием воли победить приступ было невозможно. К жизни её вернул спокойный голос полководца Ревиара:
— С условием, что земельный надел сестра отвоюет себе сама. Где-нибудь на востоке. С поддержкой гарнизонных войск и соблюдением всех правил.
— Это бесконечно великодушно. — Голос едва подчинялся Туригутте.
— Значит, решили, — положил конец беседе Правитель, и вслед за его словами медленно поднялась леди Мила, — мы ждём от вас славы Элдойра, мастер-леди, а не его позора. Будьте благословенны.
…Из белого зала дворца Тури выходила наугад. Едва ли не наощупь. Увидев собственное отражение в мраморной поверхности стены, яростно взлохматила волосы и сплюнула в сторону.
От прошлой Туригутты Чернобурки осталось так мало. Синеватая рябь татуировок. Шрамы, побелевшие и затерявшиеся, с годами она начала забывать, какие и когда получены. Но ружская смуглость, яркие индиговые полосы боевой раскраски, амулеты в разноцветных косичках, где было всё это? Истреблено суровой аскезой военной службы, знавшей чёрно-белые воинские костюмы триумфа и серые краски траура.
И кровь. Много крови. Все её оттенки.
— Сюда, мастер-леди, — почтительно поклонился юноша-ученик, распахивая ворота, ведущие к аллее Павших Мучеников. Тури не сразу сообразила, что обращается он к ней.
Самой себе женщина казалась самозванкой. Мастер-леди, кто это? Как может быть ею Чернобурка, Степная Нечисть? Или может — вновь Туригутта вспомнила своё отражение среди прочих. Оно было похоже на них, напыщенных, благородных леди-воительниц в белых вуалях…
Солнечный зимний день в Элдойре способствовал многолюдным улицам. Спешили нарядные горожанки в храмы и алтари. Мальчишки затевали гурьбой зимние забавы на первом выпавшем снегу. Девицы неспешно прогуливались вдоль улиц, держась под руки с подружками. У харчевен песком посыпали мостовые угодливые зазывалы.
Тури бездумно двигалась вперёд, сквозь город, не чувствуя под сапогами земли. Она пересекла два или три спуска, прошла через Конюшенный переулок, по извилистым лестницам срезала путь через квартал, погуляла у зернохранилищ и старых мельниц, переделанных и обжитых предприимчивыми торговцами, и двинулась к западным воротам. Чуть южнее, в тихом квартале Башен, спохватилась. Как так вышло, что ноги сами несли по знакомому маршруту, и откуда она его помнила спустя столько лет?..
У кованых узорных ворот, изысканно-дорогих, без вычурной отделки, Туригутта Чернобурка стояла долго.
Было бы проще шагнуть с подвесного моста в ледяную реку, чем постучать в ворота.
Возможно, его нет дома. Полководец почти наверняка отсутствует в городе, решая важные дела где-нибудь — где угодно, в каком угодно углу Поднебесья.
Возможно, Тури вовсе не стоит вновь встречаться с ним.
Уже очень давно Ниротиль — искажённый, поблёкший двойник себя самого, яркого, блистательного воина, ничего не боявшегося, не страшащегося нарушать любые правила. Ради победы.
«На хер победу; много радости она принесла?» На решительный стук в ворота привратник явился моментально.
— Дома ли твой господин?
— Кто спрашивает? — церемонно поинтересовался седовласый пожилой мужчина, и Туригутта приготовилась представиться, отстёгивая привычно воеводские ножны от ремня…
— Добрый друг, кто там у дверей? — раздался вдруг сверху женский голос, и Тури замерла, перешагивая через порог, невольно схватившись за эфес любимой сабли.