Раздался стук входной двери и радостный голос Наташи:
– Принесла газетки!
Я быстренько выключила видик, вытерла щеки и крикнула:
– Положите на зеркало!
Но Наташа, естественно, не услышала и вломилась в кабинет. Увидав мои покрасневшие глаза, она тут же поинтересовалась:
– Плакали? Чего случилось? Розу убили?
Ну надо же быть такой дурой, чтобы предположить, будто хозяйка может рыдать из-за смерти героини мексиканского «мыла»!!!
– Вы плохо вытряхиваете пледы, – разозлилась я, – вот у меня и началась аллергия.
– Давайте постираю, – тут же предложила Наташа и принялась стаскивать одеяло.
Я тупо смотрела, как ловко и быстро действуют ее маленькие руки.
– И то верно, – пробормотала домработница, – ну с чего вам расстраиваться? Ни забот, ни хлопот, муж – красавец, дом – полная чаша. Эх, не жизнь, а сказка.
Это оказалось слишком, и, когда она вышла за дверь, я зарыдала в полную силу. Вообще я не принадлежу к племени истеричек и последний раз плакала на похоронах мамы, но сегодня слезы текли сами собой, словно я нанюхалась лука.
Часа через два, успокоившись, я оказалась в состоянии думать. Ну и как поступить теперь? Сделать вид, будто ничего не произошло, выбросить кассету и жить спокойно дальше? Нет, подобное не для меня. Мамочка всегда твердила:
– Детка, у супругов не должно существовать тайн друг от друга. Муж и жена – единый организм.
Хорошо ей было так рассуждать, имея дома папу, который, по-моему, даже и не подозревал, что на свете существуют другие женщины, кроме обожаемой супруги! Нет, следует поговорить с Мишей.
Я пошла за телефонной книжкой. Ну где вы найдете жену, которая не помнит наизусть номера телефонов супруга? Полюбуйтесь – она перед вами. Я никогда не звоню Мише ни на работу, ни на мобильный.
Сотовый не отвечал, и пришлось набрать другие цифры.
– Фирма «Вихрь», – раздался приятный женский голос, – слушаем внимательно.
– Позовите Мишу.
– Это ты, Танечка? – обрадовалась невидимая собеседница.
– Нет, – тихо ответила я, чувствуя, как к горлу подкатывает комок, – нет, скажите, жена беспокоит.
Голос моментально стал холодно-официальным:
– Михаил Анатольевич уехал в филиал, позвоните на мобильный.
Трясущимися пальцами я принялась вновь тыкать в кнопки. Танечка! Видали? Да вся контора знает про любовницу! Большего позора мне до сих пор не приходилось переживать.
Я упорно пыталась дозвониться и наконец услышала:
– Алло!
– Миша, пожалуйста, приезжай домой.
– Что случилось? – испугался супруг. – Ты заболела?
– Абсолютно здорова, – заверила я его, – поговорить надо.
– Милая, извини, страшно занят, никак раньше девяти не получится.
– Пожалуйста, приезжай немедленно, тут неприятность случилась!
– Что? С Наташей поругалась?
Муж был, как всегда, приветлив и ласков, но в последнем вопросе мне послышалась издевка. Да, самая большая неприятность, которая могла со мной приключиться, – это скандал с домработницей.
– Не расстраивайся, дорогая, – утешал Миша, – выгоним нахалку, другую наймем, тебе вредно волноваться, мигрень начнется. Вот что, сейчас же вели ей идти домой, а сама ложись и отдохни.
Я зашвырнула трубку на диван и принялась смотреть в окно. По тротуару бежали люди: мужчины с портфелями, женщины с сумками, бабки с колясками… Все куда-то спешили, только мне на этом празднике жизни не нашлось места, мне было незачем выходить из дому, да и некуда.
Дальше я действовала автоматически.
Сначала положила Мише на кровать кассету. Потом написала записку: «В моей смерти прошу никого не винить» – и пришпилила ее булавкой к подушке, потом пошла в прихожую и тщательно оделась. Нечего и думать о том, чтобы свести счеты с жизнью дома, Наташа моментально вызовет «Скорую», и трагедия превратится в фарс.
Я медленно брела по проспекту, чувствуя, как промокают тонкие замшевые сапоги. В первый раз не испугалась простуды, да и зачем? У трупа насморка не бывает.
Несколько часов я бесцельно бродила по Москве и все никак не могла придумать себе достойную смерть. Броситься из окна? Очень боюсь высоты. Отравиться? Чем? Повеситься? Так веревки нет, а купить не могу, так как сумочка лежит дома на зеркале вместе с сотовым, кошельком и ключами.
Внезапно город кончился, и потянулось длинное шоссе. Темные ноябрьские сумерки медленно наползали на столицу. В носу зачесалось, и я отчаянно расчихалась, чувствуя, как начинает болеть горло. Нет, следует немедленно заканчивать затянувшееся прощание с тусклой жизнью, а то вконец разболеюсь. На пустынном шоссе возник свет фар, водитель, увидав меня, предостерегающе бибикнул, но я уже неслась наперерез капоту. Раздался дикий скрежет, визг, потом земля кинулась к глазам. Лежа лицом в ледяной луже, я услышала крик:
– Нет, о боже!
И вяло подумала: «Надеюсь, это все».
ГЛАВА 2
Отчего-то моя кровать мерно покачивалась. Я разлепила глаза, и взор уперся в низко висящий потолок, затянутый искусственной кожей. Через секунду включился ум – меня везут в машине!
Морщась, я села и с ужасом обнаружила на ногах абсолютно мокрые сапоги, напоминающие компрессы. Впрочем, и юбка, и колготы, и пальто выглядели не лучше.
– Очнулась? – раздался высокий голос.
Сидевшая за рулем худощавая блондинка резко свернула вправо и припарковалась на обочине.
– А теперь отвечай, мерзавка, какого черта ты кинулась под мою машину? Почему из всех автомобилей выбрала именно мой? Хоть понимаешь, дурья башка, что могла погибнуть?
Я размеренно кивала, глядя в ее злое лицо. Довольно большие голубые глаза спасительницы воткнулись в меня, словно ножи. Светло-коричневая помада на губах размазалась, а на голове во все стороны дыбились коротко стриженные прядки. Наверное, моя прическа выглядит не лучше. Я подняла руку и попробовала пригладить торчащие вихры.
– О красоте вспомнила! – всплеснула руками женщина. – Ну ты и скотина! Решила покончить с жизнью – топись в собственной ванне. Прикинь, как меня подставила? А если б я задавила тебя? Все, конец, получила бы срок, а у меня, между прочим, дети, ну гадина…
Внезапно ее гневные речи перестали долетать до моих ушей. Боже, какая я неудачница, даже покончить с собой не смогла! Тяжелые слезы полились из глаз…
– Ладно, ладно, – забормотала женщина, перебираясь на заднее сиденье, – хватит сопли развешивать.
Неожиданно она обняла меня за плечи. Я уткнулась лбом в ее пахнущий духами кроличий полушубок и завыла белугой.
– Прекрати, – разозлилась добрая самаритянка, – давай выкладывай свое горе.
Взвизгнув последний раз, я, захлебываясь, принялась рассказывать незнакомке все: про маму, арфу, Мишу и видеокассету…
Около получаса из моего рта лились бессвязные речи. Наконец блондинка вздохнула:
– Да уж, значит, идти тебе некуда?
Я затрясла головой.
– Ладушки, тогда поедем.
– Куда?
– Ко мне, не на улице же спать!
«Жигули» довольно долго неслись по переулкам и наконец встали у девятиэтажной блочной башни. Подъезд смотрел на мир окнами без стекол, а в лифте угрожающе топорщились выжженные кнопки. Мы поднялись на шестой этаж, блондинка порылась в сумке и, чертыхнувшись, позвонила. Моментально раздался многоголосый лай, и дверь тут же распахнулась.
– Мамочка пришла! – завопил мальчишка лет одиннадцати.
Я невольно отшатнулась назад. В тесной прихожей толкалось дикое количество животных, кошки и собаки вперемешку.
– Иди давай! – Кулак хозяйки уткнулся в спину. – Чего застряла, они не кусаются!
Кое-как я влезла в сантиметровое пространство. Мальчишка прыгал около блондинки.
– На, – сунула она ему большую хозяйственную сумку, – тащи на место.