Что-то здесь нечисто. То Локи с пеной у рта доказывает, что не имеет права мне подсказывать, иначе нас забанят, а то откровенно читерит и ему все сходит с рук. Ну не верю я, что боги дураки и не понимают. Надо это серьезно обмозговать. Ну-ка.
Идентифицировать!
— Обнаружен игрок Мудрец, покровитель Дахеом.
— Офигеть! Это маскировка?
— Ага, маскировка, — Локи был довольным, как никогда. — Спит он так.
— Так погоди, он тогда может превратиться в кого угодно! Это чит!
— Не чит. Во-первых, объект должен быть примерно равным игроку по размеру и массе, а во-вторых, в этом состоянии он не может двигаться, так что все по-честному.
Хм… Ну вот, он опять мне подробно рассказал про чужое умение. Разобраться бы, как этот сломанный бог работает.
Оборотень наконец дополз до светящихся столбиков и возложил свои мохнатые лапы на алтари. А через четверть минуты, на него сверху, то ли с дерева, то ли с крепостной стены, упала здоровенная зеленая клякса. Псина взвизгнула и рванула в сторону, хотя «рванула» здесь малоподходящее слово, скорее быстро поползла, загребая землю передними лапами. Клякса обволокла его задние ноги, и судя по всему, здорово сдавила мышцы, так как Верв все больше и больше замедлялся. Гвардейцы, потревоженные шумом, повернули головы и от общей массы отделился отряд, который двинулся к этой слизистой массе.
Гигантский «лизун» был фактически неуязвим. Здоровенный волколак наконец-то умудрился частично освободиться из его захвата, и теперь когтями и зубами, рвал его на части. Куски слизи шлепались на каменную мостовую, и тут же сползались обратно, словно шарики ртути, вливаясь в общую массу.
— Локи, глядя на этих игроков, все больше и больше понимаю, какие мне говенные умения достались, — произнес я, глядя на Рэмбо, который, по всей видимости и был этой кляксой.
— Зато у тебя самый лучший бог, просто ты пока этого не понимаешь, — ответил Локи.
— А чем ты лучше остальных? Вон, Агимея все правила сразу рассказала Кристине, а ты дозируешь информацию, из-за чего я постоянно встреваю!
— Так надо. Я не могу тебе ничего объяснять, просто пойми, что во всем должен быть баланс. Боги тоже имеют своего рода особенности, которые могут влиять на игру.
— Увидеть бы твои эти особенности.
— Ты их видел, причем неоднократно, просто пока не осознал. Все, закрыли тему, — Локи внезапно повеселел, — Сейчас гвардейцы люлей обоим навешают, а может быть и нет. Смотри!
Я снова сконцентрировался на происходящей перед моими глазами битве. Оборотень сумел вырваться и теперь во всю потрошил слизня, разрывая его на мелкие дольки, которые расшвыривал далеко по сторонам. И наблюдать бы мне за дракой молча, но последняя фраза Локи не давала покоя.
— Локи, а что произойдет, когда у Рэмбо закончится время действия умения?
— Если не соберется в кучу, то — покойник. Оборотень на то и рассчитывает.
— Погоди! А откуда он это знает?
— Ему его бог сказал, — невозмутимо ответил Локи.
— А ты не охренел ли? — я аж подпрыгнул с кресла. — Значит, когда я спрашивал у тебя про Скорострела, ты мне доказывал, что нельзя!
— Угу.
— А ему получается можно?
— Я и так тебе сказал больше положенного. Дальше сам.
Это что же выходит? Локи по каким-то причинам ограничен в информации, которую мне может дать? При этом, иногда, он мне сообщает намеками вещи, за которые любая бы другая связка «игрок-бог» получила бы бан.
В ушах неожиданно заиграла скрипка, исполняя мелодию из «Собаки Баскервилей».
Очередной намек на доктора Ватсона? Значит я прав… Едем дальше.
А что если это его «божественное умение», и он может обманывать других богов, давая мне лишнюю информацию? При этом он не имеет права говорить мне прямым текстом, а иногда его намеки совсем тонкие. Один единственный раз Локи мне дал четкую подсказку, когда я держал руку на Святом писании, и она обернулась предупреждением от божественной администрации.
Музыка в ушах усилилась.
Я на верном пути! Так, что дальше. Он сказал, что во всем должен быть баланс. Может ли быть так, что за его возможность читерить я расплачиваюсь, обрезанной информацию о других игроках, правилах и прочих важных вещах?
Ба-бах! В ушах торжественно загремели барабаны и музыка стихла.
— Я тебя люблю, Самойлов! — Локи театрально зарыдал.