Глаза Порфирия Ясного заполыхали праведным огнем. Уставшее после проведения сложного колдовства лицо засветилось безудержным счастьем, и он словно помолодел.
— Леша? — осторожно произнес я.
— Декан боевого факультета Алексей Никодимыч Бельтюков. — пояснил маг. — Надменный, самодовольный ублюдок! Свиноложца приютил у себя, ишь ты! Вы дадите мне свежий экземпляр газетки, барон?
Так-так, я потер руки от предвкушения. Скандал еще не вышел в массы, а уже пошла его раскрутка!
— Как насчет интервью, пока еще печать не запустили? — попробовал я закинуть удочку.
— Интер… что, простите? — удивился он.
— Вы прокомментируете эту ситуацию, а заодно расскажете о величии ментального факультета, и никчемности боевого. Как вам такая идея?
— Это бесплатно? — оживился он.
— Для вас — да!
— А давайте! — махнул рукой он. — Только боюсь я утром с трудом проснусь. Как вы смотрите на то, чтобы самому днем прийти в академию и провести условленный трехчасовой сеанс.
— Сегодня уже никак. — помотал я головой. — У меня выход первого номера. Это событие для меня такое же значимое, как для вас начало учебного года.
— Завтра?
— Без проблем!
— Договорились!
Я проинтервьюировал декана по полной, и спустя полчаса он уехал, взяв с меня обещание, что я пришлю в академию своего пацана с газетами ранним утром. Мы остались с Парамоном вдвоем, и он начал меня посвящать в тайны печати.
— Вот, смотрите, сударь…
— Давай без сударей. Оскомину набило уже.
— Хорошо, суда-а… Хорошо. Вот какая сейчас нумерация на проекциях стоит, такая и внутри машины числится. Вам только указать мне, какие из изображений вы хотите в печать пустить.
— Ну, допустим, двести тридцать пять и двести тридцать семь.
— Э-э-э… Двести тридцать пять уж больно срамная… Может нам одной двести тридцать седьмой хватит?
— А чем ты свободное место забьешь?
— Объявление давайте дадим. Мне рук-то не хватит, вы так рьяно за дело взялись.
— И кого ты считаешь нужно нанять?
— Писаку надо, чтобы буквы складно набирал. Мне сейчас такая загрузка с вашими хотениями предстоит, что только держись.
— Я тоже об этом думал. Ну давай, сделай красивое объявление, что нам нужен писарь. Чтобы звездочки там по краям, снежинки. Сумеешь?
— Сумею.
— Только ты его с первой полосы сдвинь на последнюю, а вместо него перенеси сюда историю про башмачника. Ну тот, который воловью кожу на собачью подменяет.
— Не боитесь? Он же за клевету пожалуется, а у вас и проекций такой нет.
— Парамон. Я тебе говорил, что это мои проблемы? Отдадим его ботиночки на экспертизу, а там посмотрим, как он запоет. Ложный донос ведь никто не отменял.
— Ой рискуете вы, сударь, ой рискуете. Затаскают вас по судам.
— Парамон!
— Все-все, молчу.
Дело пошло полным ходом и станок печатал не переставая. Я же, пользуясь моментом, ушел в подсобку, где мне удалось поспать до пяти утра местного времени. А когда проснулся, меня ожидали увесистые стопки газет и приостановленный типографский аппарат.
— Чего случилось?
— Чернила. В подвал надобно сходить. Только там вдвоем надо. Мелюзгу жду.
— Много там осталось?
— Да если мы так будем печататься, то не так уж и много.
— Так, Парамон. Твоя задача сделать так, чтобы у нас всегда был запас. Составляй смету, денег я тебе выделю.
В половину шестого прибежал Воробей, которого я тут же отправил собирать ребят. Они не были предупреждены заранее, но я пообещал им по золотому, за внеочередное беспокойство. Блин! Трачу деньги направо и налево, как транжира. Надеюсь эта скорость мне окупится.
К шести утра, мои отряды вооружились по полной и убежали в город. Я скрестил пальцы.
— Парамон, сделай чаю.
— Угу… Волнуетесь?
— Есть такое
В семь часов опять прибежал Воробей в компании шести парней.
— Еще, дядя барон. — они вывернули карманы и вывалили медяки на стол. Мда, не очень солидная кучка. Но неужели все продали?
— Уже справились?
— Да вы бы видели, что там твориться! — с горящими глазами затараторил, Сашка, сбивая дыхание. — Сейчас остальные подтянуться. Мы вам это все к обеду продадим — люди сами из рук выхватывают. Не каждый ведь день аристократ свинью сношает!
Я сжал кулаки.
— Парамон, запускай еще печать.
Аппарат снова затарахтел, а мои оранжевые голуби разлетелись по городу. На смену им прибежали другие, которые расхватали по увесистой пачке газет и снова отправились в поле.
К девяти часам стол ломился от тяжелых медяков, и я велел Парамону приспособить под это дело бочку. Сам печатник еле успевал, и пучил глаза от удивления.