«Когда мы говорим, скажем, о монополии церкви на религиозные знания, то мы не имеем в виду контроль над частицами информации. Мы скорее всего подразумеваем контроль над всей системой мышления или парадигмой, определяющей, что есть фактически религиозная информация, каковы критерии оценки правдивости любого толкования этих фактов, что есть знание. Современные сторонники ЭВМ могут охотно предоставить информацию любому, кто ею заинтересуется. Однако они весьма неохотно расстаются с секретами всего технократического мировоззрения, которое определяет, что входит в понятие приемлемой или ценной информации. Они монополизировали не сами информационные данные, а одобренный, проверенный, официально санкционированный тип мышления» [15].
Кто в таком случае может дать критическую оценку, которая могла бы обусловить иной набор возможностей для новой техники? Где следует искать независимую оценку и определение, а также технический опыт? Это главная проблема. Эдвин Паркер из Стэнфордского университета пишет: «Учитывая большие экономические стимулы, капиталовложения и институциональную власть, которой у сторонников (новой) техники гораздо больше, чем у экспертов, было бы удивительно, если бы более слабый институт превалировал над более сильным». Короче, независимые эксперты стоят в стороне от процесса принятия решений. Решения будут приниматься независимо от их критических оценок.
Паркер приходит к следующему выводу: «Если оцениваемые институты занимают господствующее положение в обществе, то как же могут неизбежно более слабые, но производящие оценку институты располагать достаточной экономической и политической властью для осуществления изменений?» [16] Паркер, как, впрочем, и большинство из нас, ненамного продвинулся в решении этой проблемы, но его утверждение о том, что «сосредоточением всех проблем является институциональная структура общества», представляет собой признание того факта, что сама по себе информационная техника не решает никаких социальных проблем нашей эпохи и даже может еще больше усугубить их.
И все же, с точки зрения технократов, каждая проблема имеет свое техническое решение. Такая проблема, как иерархическая структура (в сравнении с массовым участием), при таком подходе вряд ли представляет серьезную преграду. В качестве новейшего средства окончательного решения всех проблем предлагается новое информационное приспособление — комбинированное устройство, состоящее из ЭВМ и кабельного телевидения. Сторонники его утверждают, что с помощью этого устройства можно создать такие программы участия, которые позволят зрителю (реципиенту) реагировать и даже влиять на информационный контекст. При обсуждении этого явления основное внимание сосредоточивается на так называемом массовом опросе и голосовании. В этих условиях зритель, не выходя из дома, может с помощью двусторонней кабельной связи регистрировать свой выбор.
Может ли эта уже разработанная техника обеспечить хотя бы минимальное массовое участие? Смогут ли мгновенное голосование и частые опросы преодолеть состояние атрофии, свойственное демократическим процессам в Соединенных Штатах? Для ответа на эти вопросы следует вновь прибегнуть к критериям, уже не раз применявшимся в этой книге. В чьих руках будет находиться контроль над вопросами, которые будут закладываться в это информационное приспособление? Как и в чьих интересах будут использоваться полученные ответы? Известно, что предпосылок для оптимистических перспектив у нас, к сожалению, нет.
Нет причин сомневаться в выводе Паркера о том, что «в основном полученная с помощью компьютеров информация будет использована так же, как и информация, полученная с помощью существующих обычных методов опроса, а именно для решения коммерческих или рыночных проблем». Что же касается политического опроса, то и здесь рисуемая Паркером перспектива не слишком оптимистична: «Совершенно очевидно, что созванное с помощью электронной техники собрание избирателей для принятия решений по городским делам не отдаст власть в руки народа. Оно лишь усилит власть тех, кто стоит у пульта управления исходящей информацией, и тех, кто формулирует вопросы. Изначальное распределение политической власти к моменту проведения опроса таково, что те, кому принадлежат организация и ресурсы для проведения опроса, имеют значительно больше политической власти, чем отдельные неорганизованные респонденты... Не следует удивляться, что получающие информацию люди выигрывают больше, чем те, кто ее дает» [17].