Текст жесткий, суровый, бескомпромиссный, об отвращении к человеческому роду, о судорожных корчах пост-спидовской сексуальности. Лишенный каких бы то ни было иллюзий портрет героини с патологической судьбой, попавшей в сети собственного любовного отчаяния.
Напряженный, пронзительный стиль, где слова режут острее, чем бритва.
Брижит Леймарше-Финансье двадцать четыре года, родилась в департаменте Коррез, студентка факультета политических наук. „Человеконенавистница“ — ее первый роман».
Или еще:
«Лоранс только что потеряла брата, своего первого наставника в сексуальных играх, он погиб в автомобильной катастрофе. Желая вновь обрести его и никогда с ним больше не расставаться, она соблазняет свою учительницу-гермафродитку, Мари-Аньес, и подвергает ее изощренным мучениям, видя в этом наивысшее единение с братом.
Мари-Аньес, действительно, существовала. Была ли она убита? Или ее расчленение — всего-навсего последняя метафора, расплата по счетам разрушающей саму себя любви? Что же касается Андре… Опыт инцеста, который он переживает с собственной матерью в этой истории (рассказ в рассказе), представляет собой некую „подвеску“ к инцесту с сестрой, являющемуся основной темой.
В этой многослойной конструкции множество фактов как бы пересекаются. То же сознание вины, ощутимое в мистических метафорах, которыми изобилует это языческое повествование. Активная бисексуальность. То же использование хлыста. Тот же татуировщик в обоих повествованиях. Та же манера письма, как если бы не имело значения ничего, кроме самого момента, когда застывшее над страницей перо погружается в гущу слов.
„Коран Эроса“ — это роман о страстях в религиозном смысле, когда любовь заключается в страданиях и смерти… ибо только страдания искупают вину любви.
В этом тексте с ярко выраженными садистскими акцентами Джамиля Леймарше-Финансье, врач-остеопат, бесстрашно продолжает исследовать затемненные зоны женской души, куда она вовлекает, зачастую без его ведома, своего читателя и, еще больше, читательницу».
Хотите еще образчик литературной пропаганды? Пожалуйста:
«Рассказчик, бывший заключенный, пережил — мысленно и физически — медленное убийство. Напрасно, выйдя из тюрьмы, он попытался вести жизнь, не выходя из рамок нормы. В своей голове он поставил барьеры, отгораживающие его от внешнего мира, создал собственное семейное предприятие — то есть семью, — пережевывал до тошноты чужие слова и вытирал ноги о звезды.
Ныне он не хочет довольствоваться этим мрачным чистилищем, в котором медленно загнивают время и вся жизнь. Он призывает власть желания, воспламеняется от страсти при одном имени Агаты, про которую говорит, что „дотронулся кончиком пальца до ее души“, и лихорадочно предается всему, что сопротивляется, что противодействует в этом мире, который все более жестоко разрывают на куски, мире фрагментарном, который замыкает тела в их застывших изображениях, который стремится кастрировать сам язык, если пользоваться терминами испещренного шрамами лагерей века, и который возвел понятие пользы в ранг наивысшей религии.
При всем этом, противопоставляя неистовую эротику живого существа похабному насилию мира, сам текст лиричен до смешного, право на которое он решительно отстаивает, но его лиризм, вырванный у трупа Бога, лишен всей своей романтической мишуры: это здоровый лиризм, который пытается извлечь из подземелий видимости запертую там истину, истину человеческого существа, живущего во времени, в языке.
Журналист, прекрасно чувствующий новые тенденции современной культуры, Бертран Леймарше-Финансье написал первый роман, появление которого оказалось подобно взрыву и который стал огромным событием культурной жизни».
Предпочитаете кинематограф? Разницы никакой:
«Поиски женской — не феминистской — сущности, порой яростные, всегда тревожные, иногда приводящие прямо в преисподнюю. Женское — именно там, сбросив оковы благопристойности далеко позади чувства святого. Произведение Катрин Леймарше-Финансье отмечено абсолютной эротической и духовной свободой, знанием самых глубин бездны. Ее фильмы пахнут не серой, но страданием. „Необходима чистота, — говорит она, — чтобы находиться у подножия стены самой великой опасности в мире“. И вот тут начинается полет, это сродни волшебству. Значение имеет не сам роман или история, главное — это глагол».
Или вот эстафету принимает Давид Леймарше-Финансье: