Выпрямившись, откинула со лба прядь волос, мимоходом отметив испачканные в чужой крови руки. коротким движением руки послала слабый импульс магии в сторону оставленной печати. В тот же миг по границе поселения прошла яркая, ослепляющая вспышка, прочертив огненную дорожку на земле. Секунда замешательства и вверх рванула стена магического пламени, накрыв Миоус оранжево-алым куполом и тем самым подписав окончательный приговор всем его жителям.
– Ну здравствуй, друг, это же я пришла, – шептала, улыбаясь и прислушиваясь к нарастающим крикам жителей, высыпавших на улицу и теперь начинающих постепенно паниковать. Крутанула в руках удлинённые кинжалы с трёхгранными лезвиями. Моё любимое оружие. – Почему бы не начать молиться? Жизнь твоя – это то, с чем давно пора проститься... Да, Риго, пора платить по счетам.
Рассмеявшись, направилась в сторону центральной площади. Помнится, там был милый особнячок, судя по рассказам Шенти, в котором найдутся желающие ответить на мои вопросы. Впрочем, даже если они не захотят это сделать, у меня всегда есть в запасе пара способов, помогающих прочистить память и улучшить разговорчивость. ***
Он никогда не сможет забыть тот день. Как бы ни старался, как бы ни пытался вычеркнуть из памяти страшные картины кровавой расправы, стоит закрыть глаза и перед мысленным взором встанет ужасная, нелепая гибель собственной матери.
А ещё ему никогда не удастся избавиться от ночных кошмаров. И просыпаясь в холодном поту, молодой человек каждую ночь будет проклинать чёрные глаза с ярко-красным узором по всей поверхности радужки...
Всё было как всегда. Мальчишка лет восьми остановился у порога собственного дома. Кое-как пригладив взлохмаченные цвета спелой пшеницы волосы руками, он вытер нос рукавом изрядно потрёпанной рубашки. Тириг прекрасно знал, что за опоздание к ужину на целых два часа ему светит нагоняй от матери и уже привычный подзатыльник от отца, всё реже и реже бывающего дома. Вот только ничего с этим поделать мальчишка не мог. В их городке магией если и владели, то только те, кто жил ближе к центральной площади и периодически мог входить в чёрный дом, где вход охранял злой пёс и молчаливый дядька со страшным носом, загнутым крючком. И уж точно никто из них не собирался учить этому делу ребёнка из семьи простых рабочих. Отец его при местном кузнице был, а мама сколько позволяло слабое здоровье, помогала в лавке зельевара-алхимика, собирая нужные травы и подготавливая ингредиенты. Порой они были столь едкими, что язвы и ожоги не сходили неделями, а то и месяцами. Возможно, именно поэтому мечтой Тирига было стать целителем. Он так сильно желал помочь вечно усталому отцу и матери, беззвучно роняющей слёзы, перевязывая очередной ожог, что даже пытался украсть какие-то старинные книги у одного лавочника. Был пойман и отведён домой под конвоем. Хорошо ещё в тот день в отряде стражников был родной дядька по отцу, всё закончилось нагоняем от родителей и домашним арестом на целый месяц.
Тяжело вздохнув, Тириг снова шмыгнул но сом. После того случая, воровать не тянуло. Возможности выяснить, есть у него магия или нет – тоже не появилось. И мечта так бы и осталась мечтой... Если бы не одно “но” . Лазая по обломкам горных пород не далеко от города, случайно встретил измождённого старика. Тот был слишком худым, даже на взгляд ребёнка, с израненными ступнями и содранными ладонями, с которых местами просто свисали куски кожи. Сначала он хотел позвать взрослых, но замер с открытым ртом, так и не сумев двинуться с места. Старик бормотал себе под нос странные слова и водил трясущимися пальцами по ранам, предварительно смазав их какой-то странной, жёлто-зелёной смесью. Затем он закрыл глаза и под всё тоже непонятное пение залез пальцами по кожу, не делая никаких разрезов. Пальцы словно провалились внутрь, утонув в выступившей крови.
Как выяснилось позже, старика звали Уфо и он был рабом, отправленным надзирателями на верную смерть в дикий лес. Но мужчина пусть и не обладал магией, сумел выжить, применив всё своё мастерство хилера. И когда он показал малую часть своих умений, Тириг попросился к нему в ученики, каким-то шестым чувством понимая, что это его шанс помочь своей семье. Привести Уфо в город он не мог, вот и приходилось встречаться с ним в лесу, где удалось устроить старика со всем возможным комфортом.
Не замечая течения времени, впитывая новые знания как губка, мальчик начал постоянно опаздывать и вот теперь, стоя перед входной дверью, в который раз пытался придумать оправдание. Пока что не получалось, а сказать правду – подвести старика, взявшего с него слово молчать о нём.
Снова вздохнув, набрался смелости и открыл дверь, боком протискиваясь в коридор. На кухне мать гремела посудой, готовя ужин. Больше в доме не было слышно ни звука, значит отец всё ещё на работе. Облегчённо выдохнув, мальчик сделал уже несколько шагов и почти добрался до лестницы на второй этаж, когда сзади раздался спокойный и несколько усталый голос:
– Молодой человек и где же вы были?
– Ну ма-а-ам, – Тириг опустил голову и обернулся к стоящей в дверях кухни женщине, пряча руки за спиной и виновато ковыряя носком изрядно поношенного сапога половик. – Прости, я с ребятами заигрался... А что на ужин?
– Тириг, я спросила у всех твоих друзей, никто из них тебя не видел уже неделю, – женщина сурово поджала губы, скрестив руки на груди.
– Ну, я гулял...
– Тириг!
– Ну ма-а-ам, всё же в порядке, правда? – и полный раскаянья взгляд, вкупе с умильной улыбкой. Сын всегда найдёт способ растопить материнское сердце.
Тяжело вздохнув, женщина покачала головой и махнула рукой:
– Умывайся и иди на кухню, будем ужинать. И больше так не пугай меня, ладно?
– Мам, я люблю тебя! – Тириг счастливо улыбнулся и умчался в сторону ванной комнаты. Не смотря на все трудности и всё, что было, он искренне обожал свою семью и нежно любил мать, самую лучшую маму в мире!
В его памяти образ матери отпечатался так, словно кто-то выжег его с помощью клейма. Невысокая, статная, с мягкой улыбкой на гладком, с едва заметными морщинами округлом лице. Тёплые голубые глаза и тяжёлая копна чёрных волос, заплетённых в косу. Кожа на её руках была шершавой, ладони и запястья до локтей почти всегда оказывались забинтованными, и часто она даже не могла нормально держать кружку с горячим лечебным отваром. Только сколько бы он потом не искал, нигде не видел такого знающего, любящего взгляда и понимающей улыбки на тонких, бледных губах. А ещё этот запах...
Запах дома, семьи и счастья. Он всегда окружал её, словно золотистый ореол вокруг.
Наскоро умывшись, Тириг маленьким ураганчиком прилетел на кухню, тут же устроившись на своём стуле. Болтая ногами в воздухе, он наблюдал, как мама накладывает жаркое из мяса и картошки. От ароматов, витавших по кухне, в животе заурчало. Схватив ложку и с трудом дождавшись, когда перед ним поставят полную тарелку, мальчишка тут же накинулся на еду, не обращая внимания, что снова весь измазался и знатно обжог язык.
– Тириг, – засмеялась мать, взъерошив волосы ребёнка, – не спеши. Никто не отберёт у тебя тарелку!
Увернувшись от её ласковый рук, мальчик продолжил уплетать жаркое так быстро, как только мог. Пока он занимался с Уфо, успел изрядно оглодать. Конечно, он брал с собой бутерброды, понимая, что на свежем воздухе есть захочется гораздо быстрее, чем если бы ему довелось целый день бегать по улицам с компанией сверстников. Только большинство из них он отдавал Уфо, так что сейчас старательно восполнял всю ту энергию, что потратил за сегодня.
Кое-как прожевав очередную порцию, Тириг поинтересовался с набитым ртом:
– Мам, а папа скоро придёт?
– Когда я ем, я глух и нем, Тириг, не этому ли мы тебя учили? – мать уселась рядом, нежно убрав прядь волос за ухо ребёнка. – Я не знаю, дорогой, папа сказал, у него много работы сегодня.
– Ну во-о-от... – расстроено протянул ребёнок, запивая еду глотком сладкого компота. – А я думал...
– Я знаю, солнце, папа обещал поиграть с тобой перед сном и прочитать сказку, – поцеловав его в висок, женщина пододвинула к нему тарелку с домашним печеньем. – Всё будет, Тириг, но...