— Как она это сделала? — спросил он у мага, преспокойно наблюдавшего эту сцену. — У твари нет глаз, она же не может увидеть меня!
— Эти существа могут ощущать страсти, которым мы все подвержены, — пояснил тот — Ихолотиллии были созданы такими, чтобы одним своим видом внушать ужас. Именно человеческий страх они чувствуют так же, как мы, например, ощущаем запах.
— Ну и мерзость! — пробормотал Стефанос, осторожно приближаясь к озеру.
При этих словах у самой поверхности воды показалась уродливая белесая морда. Казалось, неведомое существо напряженно вглядывается и вслушивается в происходящее перед ним.
— Вот именно, — продолжал маг спокойным и размеренным тоном, как если бы перед ним были ученики, с жадностью ловящие каждое его слово. — Страх и отвращение, вот чувства, которые охранники подземных глубин улавливают лучше всего. Поэтому, если мы хотим покинуть подземелье целыми и невредимыми, мы должны отрешиться от всяких эмоций. Помните: спокойствие и уверенность в себе — вот ключи к успеху!
Конан и его спутники молча внимали, в душе сознавая, что от них только что потребовали нечто очень трудное, если не сказать непосильное. Даже самый отважный человек не может хотя бы на краткое время полностью отрешиться от чувств. Трусов среди аквилонцев никогда не было; но ярость, азарт погони, гнев — их-то куда денешь? Все это можно скрыть от окружающих, но как их подавить внутри себя самого?
Вряд ли кому-то из обычных людей дано стать таким же бесстрастным как последователи учения о Великом Равновесии, обитающие в пещерах на полуденной стороне Кензанкийских гор.
Конан уже собрался предложить магу поискать иной путь, но гиперборейский колдун остановил короля:
— Подожди, в моей власти сделать так, что эти создания не заметят людей. Чувства, которые побуждают их злобу, на некоторое время просто уснут в наших сердцах.
— А мы не останемся такими навсегда? — с беспокойством перебил его Каврат, ростом и статью лишь немного уступающий самому Конану. — А то окажешься в постели с хорошенькой женщиной, а каких-то чувств как не бывало…
Все дружно расхохотались, несмотря на то, что обстановка вовсе не располагала к веселью.
Еле заметно улыбнувшись, магистр Гристиан раскинул руки, как если бы он собирался обнять всех присутствующих разом, с каждого пальца его слетело нечто вроде тонкой струйки дыма, тут же растаявшей в воздухе.
Через несколько ударов сердца на путников снизошло поистине неземное спокойствие. Все на свете разом перестало их волновать, все чувства, вдруг потеряли свое значение. Казалось, появись здесь по воле случая самые дорогие им люди — спутники Конана равнодушно прошли бы мимо.
Между тем магистр Гристиан протянул руку и медленно разжал пальцы. На его ладони тускло засветился шарик как будто сделанный из темного воска. Маг размахнулся и бросил шарик в самую середину подземного озера. С громким бульканьем тот погрузился в воду. Тут же на гладкой поверхности образовалось бесформенное мутное пятно, похожее на стальной доспех, покрытый изморозью. Пятно увеличивалось в размерах, постепенно закрыв все озеро. Сделав знак следовать за ним, маг преспокойно шагнул вперед и пошел так же беззаботно, как если бы под ним были не бездонные глубины, кишащие хищными созданиями, а мощеная городская улица.
Конан со своими спутниками двинулись за ним, не ощущая ничего кроме желания ступать точно след в след и не сводить глаз с пятна света, слабо мерцающего вдалеке.
Едва нога последнего из спутников Конана ступила на твердую землю, как мутная пленка начала таять подобно куску масла в горячей похлебке и множество отвратительных созданий взлетело над поверхностью воды, пытаясь настигнуть людей, посмевших пересечь их владения. Некоторые из кошмарных созданий и впрямь напоминали уродливых рыб, плоть других была почти прозрачна, позволяя видеть их острые кости.
Дорога от озера, населенного созданиями магии была вымощена отполированными плитами из темного камня, цветом напоминавшими сладкий напиток, который привозили купцы из Гир-кании. Казалось, ничего не предвещало опасности, но, тем не менее, путники продвигались вперед с величайшей осторожностью, ступая на следующую плиту лишь после того, как магистр Гристиан убеждался в отсутствии там магических ловушек.
Примерно на середине пути, когда маг собрался подать знак следовать за ним и вознамерился поставить ногу на следующую плиту, Конан опередил его. С быстротой молнии варвар преодолел расстояние, отделяющее его от гиперборейского мага, сгреб того в охапку и отшвырнул в сторону. В следующее же мгновение туда, где только что стоял один из самых прославленных магов ордена Белой руки, ударило прилетевшее откуда-то сверху тяжелое железное копье. Удар был настолько силен, что острие пробило толстую каменную плиту, глубоко застряв в ней.
— Направляя свой разум на постижение сложных умозаключений, не следует забывать о более простых, которые могут быть не менее важны для взаимосвязи событий, — задумчиво изрек магистр, слегка оправившись от неожиданности.
— Не стоит так расстраиваться, колдун, — примирительно произнес северянин. — Просто тебе никогда не доводилось вскрывать заморийские сокровищницы. Помнится, на такую же штуку я едва не напоролся в одной из них. Кром, в довершение всего выяснилось, что лез я зря — она давно уже была опустошена расточительной женой хозяина… Постой-ка, а вот еще один подарок для непрошенных гостей…
Примерно на уровне колена была натянута нить, настолько тонкая, что она едва была различима человеческим глазом. Стоило неосторожно задеть ее, как плита или участок пола переворачивался под непрошенным гостем и тот проваливался туда, где его наверняка ожидало все необходимое для наиболее медленного и неприятного расставания с жизнью.
Маг наклонился над нитью рядом с бывшим охотником за сокровищами.
— Волос женщины-рыбы, такие жили в этих местах еще во времена лемурийцев. После магической войны в живых не осталось ни одной, хотя это были исключительно мирные существа. Должно быть, они исчезли вместе с неизвестным чародеем — их создателем — когда тот покинул наш мир. Хотел бы я взглянуть хоть на одну из этих удивительных тварей. Очевидцы утверждали, что их пение было поистине чарующим и заставляло забыть обо всем на свете… И, насколько я могу судить, этого волоса лучше не касаться. Скажите, друзья мои, как, по вашему мнению, могут ли нас ждать подобные неприятности на ближайших двух плитах?
— Вроде, нет, — еле слышно сказал Авген, внимательно вглядываясь в каменную поверхность, испещренную белыми и золотистыми точками. — Если где-нибудь не скрыт переворачивающий механизм.
— Или если в потолке не ожидает наготове прочная сеть. Иногда в них сажают ядовитых скорпионов. К нашем случае скорпионы наверняка успели передохнуть от старости!
— Значит, придется воспользоваться заклинанием воздушного моста, — задумчиво произнес магистр Гристиан, как бы беседуя сам с собой. — Конечно, вблизи от поверхности это слегка рискованно, но в то же время, похоже, у пас нет иного выхода… Что ж, беритесь за руки, зажмурьте глаза и не открывайте, пока я не разрешу.
Конан и его спутники почувствовали, как каменная поверхность, на которой они стояли, обратилась в ладонь одного из титанов, живших, судя по преданиям, еще до Начала Времен. Невидимый великан осторожно перенес людей через плиты. Открыв глаза, аквилонцы обнаружили, что стоят перед самым выходом на поверхность, по форме напоминавшем арку митрианского храма. Когда-то вход защищала исполинская дверь, но теперь об этом напоминали лишь кованые петли, наполовину вывороченные и закрученные наподобие древесных стружек, да толстая железная плита с замочной скважиной, оплавленная по краям от сильнейшего жара.