— Про матрешки! — добавил Рю.
— Да, про матрешки, — кивнул Сомо, — меня уже тошнит от этого слова.
Клавишник в одно мгновение посерьезнел.
— Надо с этим что-то срочно делать, — проговорил он дрожащим голосом, — а то эти матрешки мне потом в страшных снах будут сниться.
— Давайте быстрее решать, а то они сейчас вернутся, — сказал барабанщик.
— Везет же Джою, — буркнул Аясу, вглядываясь в дальний конец салона, где, развалившись сразу на двух креслах, спал их саппорт-гитарист. — Пришел под конец регистрации, а потом только сел в самолет и сразу вырубился. Небось, так и до самой Финляндии проспит. А нам выпало мучиться с этой… Манией.
— Ничего не пойму, — заныл снова о своем Сомо, — почему ее ничто не берет?
— Она же сказала, что водку пьет по утрам вместо зарядки, — хмыкнул трезвый коллега, — не по зубам она тебе.
— Это мы еще посмотрим, — заявил ценитель пенного и даже приосанился, — готовьтесь ко второму заходу.
— Ах ты извращенец! — услышали они издалека голос стюардессы.
По всему салону самолета разнесся звонкий хлопок.
— Это не я! — завопил Иёму. — Ай!… ай! За что?! Ай! Только не по голове! Ай!
Маня выглянула из-за шторки первой, и пару секунд можно было видеть, как высоченная стюардесса прикладывается алюминиевым подносом к не менее высоченному басисту.
А в руках их знакомой было сразу шесть бутылок пива, по три в каждой, а на лице сверкала улыбка. Взгляды Рю и Сома сразу же притянулись к ним и им стало не до басиста.
— Говорила же я ему, чтобы не засматривался на эту стюардессу, — сказала она, остановившись около ребят.
Сомо, пока Маня приближалась, не сводил плотоядных глаз с пива. Аясу уставился на шторку и вздрагивал от каждого удара подносом, а Рю косился на алкоголь с осознанием того, что ему-то доказывать нечего, пускай Сомо сам разбирается с приставучей девушкой.
— Ну, погнали, — сказал вокалист, хватая бутылку пива и совершенно не обращая внимания на продолжавшие доноситься с другого конца салона звуки.
— А что он хоть сделал-то? — полюбопытствовал Аясу.
— Он? Ничего, — ответила девушка, присаживаясь в кресло и поднимая свой бокал.
— А за что она тогда его?
— Да за то, что он чуть юбку с нее не снял.
Сомо поперхнулся пивом и закашлялся. И тут же получился пару размашистых хлопков по спине, от которых сложился пополам, осознавая что без синяков тут явно не обойдется.
— Юбку? — переспросил клавишник, вытаращив глаза.
— Ну да. Ухватился руками за юбку и почти даже стянул, — заулыбалась девушка и приложилась к бокалу.
Пока до ребят доходил смысл сказанного и представлялись во всей красе картинки, из-за шторки появилась жертва избиения. Весь помятый и поцарапанный, с покрасневшей щекой, Иёму молча брел между сидений, пока не упал на свое кресло.
— Ты в своем уме? — спросил того Аясу.
Басист удивленно покосился.
— Зачем к девушке приставал? Да еще так… — слов, как именно, у клавишника не нашлось.
— Меня подставили, — еле выдавил из себя Иёму и, ткнув пальцем в смеющуюся Маню, добавил, — она мне подножку поставила, вот я и упал лицом прямо… в декольте.
— А она говорила, что ты юбку там чуть не стянул…
— Юбка тоже была, — ответил со вздохом огорчения басист, — ну ты когда падаешь, неосознанно хватаешься за первое попавшееся… Я нечаянно схватился за юбку… двумя руками… — договорив шепотом, несчастный отвернулся к иллюминатору и прикрыл руками лицо.
— Шикарно она тебя, — отметил клавишник, — в смысле - Маня. А так тебе и надо! Нечего на всех подряд заглядываться!
— И ты туда же, — зарычал Иёму.
А Сомо тем временем уже поднимал очередную бутылку и осоловелыми глазами пытался оценить его наполненность.
***
Из самолета лидер-сан вышел… вернее было сказать выполз по стеночке. А там где стеночка заканчилась, он просто в наглую повесился на плечо Иёму.
— Больше никогда не буду пить с русскими, — заявил он нечленораздельно.