Сомо закрыл рот, постарался вернуть брови на место и чинно уселся на стул, поспешно сунутый под него кем-то из стаффа. Маня, пытаясь прочитать, что он там пишет, вывернула голову под чудовищным углом.
— Сумасшедшей МАНИИ? Чего это?
— Следующий! — провозгласил фронтмен.
— Это я-то МАНИЯ? Это я-то сумасшедшая?!
Сомо, искоса поглядывая на возмущавшуюся особу, старательно улыбался втиснувшейся подле нее необъятной тетке с крысиным хвостом на макушке. Настырная любительница переодеваться, сощурив глаза, зыркнула еще раз на лидер-сана и отправилась дальше.
— Пропустите трансвестита! — заворчала она вместо всяких извинений, протискиваясь, как и в прошлый раз, без очереди.
— О! — воскликнул Иёму, глянув на хмурую девушку повнимательнее. — Маня? Это правда? Ты трансвестит?
Та от злости лишь сжала кулаки.
— ЗА-ГА-ДО-ЧНОЙ МА-НИ-И, — продиктовал сам себе басист и размашисто подписался под словами.
— И ничего я не МАНИЯ! — завозмущалась нахальная поклонница, отбирая плакат.
— А кто? — поинтересовался Иёму, принимая у следующего фаната футболку с логотипом группы. — МА-НИ-АК? Или как тебя на самом деле зовут? — спросил он слегка издевательским тоном. — А классно, что ты парень на самом деле. Ну ты понимаешь… сегодня в гримерке…
— Я не парень, я девочка! А значит, я - МАНЬЯЧКА!!! А никакой не маньяк!
На этой фразе, которую слышно было даже за пределами зала, Сомо шепотом обратился к Аясу:
— Хоть сама в этом призналась.
— Но, — удивился басист, — ты же только что сама сказала, то есть сказал, что ты трансвестит.
— Мало ли что я там сдуру ляпнула. Девушкам это можно. И про маньячку я тоже пошутила, — на последней фразе фанатка глянула уже на Сомо.
— Что-то это не было похоже на шутку. Маньячка и есть, — проговорил осмелевший вокалист, сложив руки на груди.
— Вы еще настоящих маньячек… — заголосила она, но вдруг замолкла, заоглядывалась, а потом ушла.
Смешавшись с толпой назойливая фанатка исчезла, будто сквозь пол провалилась. Правда, в какой-то момент хлопнула входная дверь, так что казалось весьма вероятным, что она ушла. Иёму при этом отчего-то загрустил.
— Ты чего? — поинтересовался Сомо, улучив момент, когда один фанат свой плакат сворачивал, а другой пытался пролезть вперед и раскатать свой. — Чего расстроился?
— Да вот думаю, что именно так поклонников и теряют.
— Ты о чем это?
— Да я про Манию. Кажется, мы ее обидели. Вдруг она не вернется?
— Да не переживай ты так, — успокоил его фронтмен. — Глянь сколько еще фанатов. Целая толпа!
— А толпа ведь состоит из отдельных людей. Мы же любого из них по неосторожности можем обидеть. А если они все разойдутся?
Лидер-сан в ужасе выпучил глаза и, вернувшись к плакату, попытался расписаться на нем закрытым маркером.
Время потекло совсем медленно, а толпа поклонников перестала казаться такой уж большой. Им даже в этом не очень-то и просторном помещении тесно не было. Сомо приуныл.
Минут десять спустя вокалиста от его грустных мыслей отвлек возглас соседа-басиста.
— Девушка, вы чего? — заверещал Иёму, забираясь на свой стул с ногами. — Да я хоть где распишусь, хоть... хоть на чем, но не надо мне их в лицо пихать, я же не слепой… и не железный!
Сомо медленно повернулся в сторону голосящего музыканта. Проследил по его ногам и туловищу до самого верха, едва не вывихнув шею, потом перевел взгляд на стоящую на столе девицу в коротком черном платье, которое по всем канонам должно быть в гардеробе каждой женщины. Приложив руки к декольте, она все ближе подступала к Иёму.
— И здесь, и здесь распишитесь, — настаивала девушка, указывая на каждую грудь и все ниже склоняясь над покрасневшим японцем, уже опасно накренившемся на своей не очень надежной опоре.
Сомо уже напрочь забыл, что как раз начал вырисовывать канзи своего псевдонима на очередном диске. Аясу и Рю, тоже расслышавшие верещания Иёму, даже придвинулись поближе.