— Знаем, — хором ответили Рю и Иёму.
— Так вот, — Сомо снова взял рассказ в свои руки, — пока этот… — он ткнул в Аясу, подбирая слово, — наконец понял, что от него хотят и приволок стол, я уже так выбился из сил, что едва стоял. Она же там не смирно сидела, а все время билась будто в истерике. И я дважды даже почти сдался. Только осознание того, что со мной может сделать Маня, придавало мне силы. Так что я все выдержал. Мы забаррикадировали дверь столом, стульями и даже тумбочкой. Притащили бы и кровати, но они оказались слишком уж тяжелыми.
— А Маня что? — поинтересовался барабанщик.
— А что Маня? Сначала она ругалась, — продолжил рассказ Аясу, — на всех известных и неизвестных нам языкам…
— Мы по интонации это поняли, — уточнил Сомо.
— Потом она попыталась вступить в диалог, — вновь вклинился клавишник, — разговаривал с ней в основном Сомо.
— И о чем она говорила?
— Да ее вообще сложно было понять, — начал вокалист, — то она требовала немедленно выпустить ее, чтобы поотрывать нам головы, то жаловалась, что у нее клаустрофобия, то рассказывала анекдоты про медведей и балалайки. В общем, мы всю ночь слушали это радио под названием “Маня я”.
— Я вот даже иногда бывало и засыпал под ее бормотание, но она как будто это чувствовала, начинала там внутри шкафа буйствовать и я просыпался, — пожаловался клавишник.
— А открыть ее и выпустить? — заикнулся Иёму, — чтобы спать не мешала.
— Я что на самоубийцу похож? — удивился Сомо, — я бы с удовольствием ее выпустил, но она столько способов с нами расправиться озвучила, что мне страшно было. А вдруг она хотя бы один из них исполнила бы, окажись на свободе? Я вообще всю ночь над этим голову ломал, как бы ее выпустить так, чтоб без угрозы для жизни.
— И к чему пришел?
— Да ни к чему. Она мне думать все время мешала. Тем более после концерта, отдохнуть бы, а не Маню слушать.
— Но как-то же вы ее выпустили, — встрял в разговор Иёму.
— К утру она попритихла, может даже заснула, — сказал Аясу. — Мы позвали пару человек из стаффа…
— Вот тогда-то я впервые и полез на шкаф, — отметил фронтмен.
— А я спрятался под кровать. Они открыли шкаф и… Как они выводили Маню мы не видели. Страшно было выглядывать. Вот так все и закончилось.
— Понятно, — проговорил Рю.
— А у вас что там случилось? — спросил в свою очередь Сомо.
— Да что-что, — ответил Иёму, — пошел я утром зубы чистить в ванную, возвращаюсь, а Маня у меня в постели прямо под одеялом. Лучше бы она была в шкафу.
Сомо понимающе кивнул.
Глава 15
4 июля 10:20
Рейс Кёльн-Варшава
Салон премиум класса
Сомо с опаской зыркнул в салон самолета. Из-за его плеча настороженно выглянул Рю. Сверху над ними мелькнуло перекошенное от ужаса лицо Иёму. Аясу же, которому из-за спин товарищей ничего не было видно, нацепив телефон на палку для селфи, протянул ее над головами прямиком в салон. Все это происходило под недоумевающим взглядом стюардессы, говорящем о том, что еще чуть-чуть и она пойдет за людьми в белых халатах. Мало того, что эти четверо долго мялись у входа, сначала задерживая других пассажиров, потом всех пропуская, так они еще и на вид были подозрительными. С черными кругами под глазами. Круги от недосыпа девушке приходилось наблюдать неоднократно, и на эти они явно не были похожи. Такие черные, словно кто-то забыл смыть на ночь вечерний макияж, у мужчин она видела впервые.
“И как этих “панд” вообще пропустила служба безопасности аэропорта?” - мысленно удивлялась бортпроводница, наблюдая за необычными пассажирами.
Наконец убедившись, что кое-кого уже достаточно примелькавшегося своими париками да матрешками в салоне нет, Сомо вдохнул побольше воздуха в легкие и направился к своему месту. Остальные тут же последовали примеру лидера группы. Стюардесса же, старательно растягивая приклеенную улыбку, и далее продолжала пристально за ними наблюдать. К своему несчастью ребята этого не заметили. Особенно Иёму, который на всех парах спешил к своему месту, да так быстро, что успел даже обогнать Сомо. Потеснив лидер-сана, басист поднял свою сумку над головой с намерением забросить ее на полку над сиденьями и... тут его взгляд нечаянно упал вниз. Музыкант замер. Можно было даже заметить, как он молча все также с поднятой над головой сумкой седеет на глазах.