Жертва первая
и вместо красного вина,
подарил крови всем сполна,
черви медленно грызут,
плоть — что видела лишь кнут.
🩸 🩸 🩸
Знаешь, я представил шелест твоих шагов и в ту же секунду крики. Как ты ступаешь по иглам из собственных слов, а я хватаю тебя за руку, и раз, вывих. Хруст пальцев, сравнимых с пением птиц в поднебесье, сладостный стон с моих губ. Помню, как синели твои сладкие губы, в глазах тонкий испуг.
А сейчас я бренно касаюсь сухих синеватых шрамов, причём на своих же запястьях. Я не убил тебя тогда, и сейчас мне мало, мне грустно что ты убежала.
Ведь скажу по секрету, до самой тебя не встречал я шлюх ярче. И твой размазанный силуэт не останется в памяти, но останется на полу.
Невнятные ударения, хлопанье кукольных ресниц. Как же оно меня доконало. Я вру, я тебя не отпустил, это всё иллюзия морфия или таблеток, а может я слишком сильно бил тебя об кафель в ванной.
Почему ты не кричишь? Мне так это не нравится. Почему не зовёшь на помощь? Даже кляп не нужен, не молчи, сука…
Я слышу, слышу, как бьётся твоё сердце. Вижу, как бегают глаза от точки к точке. Почему же ты не издаёшь ни звука? Тупая размалёванная кукла, не молчи!
Впиваюсь пальцами в шею, нервно закуривая, и в тот же момент пускаю иглу тебе в зрачок, прокалывая тонкую роговицу, а затем наблюдая за тем как лопается хрусталик, и пигмент заливается кровью. Ты всё ещё не кричишь, и я выворачиваю иглой твой глаз, вытаскивая его за вену и вырываю. Все мои пальцы, окроплённые кровью, дрожат, а ты молчишь.
Глухой выстрел. Глухой выстрел в твою пустую голову. Я доведён до отчаяния. Сегодня так и не получилось испытать эмоций, ведь мне попалась не очередная, но настоящая кукла.
Посмотри на меня, ты прекрасна. Лицо не изуродовано, белоснежно, лишь вместо глаз два бездонных отверстия. Кстати, ты знала, что если не обработать вовремя раны, в них заведётся живность? Я, кажется, только что подарил обед своим новым друзьям, которые в скором времени заведутся в твоём тупом теле, сука.
Не молчи. Они будут считать меня Богом, а тебя моей благодатью, ведь сегодня на ужин у меня будет плоть Христова, а у них твоя.
Жертва вторая
А я сидел. Я сидел и наблюдал.
За тем, как кровь бежит по твоим скулам.
Ты умоляла меня остановиться,
Дрожащими синими руками, собирая куски платья.
Ты пытаешься ими закрыть своё синее, изуродованное тело.
🩸 🩸 🩸
Твои тонкие скулы такие прекрасные, дорогая, но я лишь жажду пролить сладкую кровь из них, дабы ты помнила, дабы ты знала.
Ювелирно, с нежностью и добротой я снимаю первый слой кожи с твоего лица, а ты кричишь. Ты, наверное, никогда не догадывалась о том, что нож для масла можно использовать и в косметических целях. Как жаль, что тебе уже не помочь, и я могу лишь просто полностью срезать слой твоего драгоценного лица, дабы ты казалась для этого мира привлекательной.
Ты кричишь. Снова кричишь. Лишь я не стараюсь заткнуть твой наглый рот. Я слушаю твой голос с упоением, с настоящим, неприкрытым наслаждением. Можно сказать, что я садист, но твои пряди белоснежные, словно отражают свет луны. Блядской луны. Я её так ненавижу.
Как там говорится, «надежда умирает последней»? Надя, сегодня ты умрёшь первой. Я пускаю птицееда по твоим ногам. Грудь перестаёт вздыматься. Какая же ты глупая, считаешь, если перестанешь двигаться и дышать, он не учует твой страх. Но ты же не можешь остановить быстро бьющиеся сердце, бешеный пульс. А я могу.
Мы здесь вдвоём, только вдвоём. Закруглённой частью ножа я собираю слёзы с твоих щёк, или что там осталось. Боже, ты запачкала всё кровью со своего отвратного лица. Я впиваюсь кончиками пальцев в свежее мясо и вдавливаю их в сальные железа щёк. Нащупываю скулу, и подцепляю эту кость ножом. Треск. Ты снова кричишь, а я почти выламываю тебе челюсть, наблюдая за тем, как ты задыхаешься в собственной крови. Девочка. Ты забыла про моего друга, который уже впился своими малыми зубами в твою нежную грудь, впрыснув яд. Не завидую тебе сегодня, ведь ты медленно умрёшь в конвульсиях, и я не подарю тебе выстрел в голову. Нет, не подарю.