- А это не чай. Во второй чашке. Это лепестки лилии. Сейчас ты немного остынешь после ванной и тогда почувствуешь их.
- Придётся поверить. - ответила Вика, чтобы ответить хоть что-нибудь. Глаза закрывались. Тело искало горизонтального положения, как вьющееся растение, не нашедшее опоры для подъёма. Сознание медленно тонуло в тихих тонких звуках скрипки. По мере остывания тело наполнили новые ощущения. Влажное тепло уступало место сухому, которое уже никак не цеплялось за пододеяльник. Она слушала музыку и свои чувства. Ещё было понятно и осознаваемо, что часть этих ощущений выдумано ей самой, но отделаться от них было невозможно. На границе полусна её тело плыло в струях тёплого моря, намного более теплого, чем любая даже южная стихия. Эта вода была наполнена длинными мягкими и такими же тёплыми водорослями. Их нескончаемая длина тянулась вдоль её тела, оглаживая её от плеч до пальцев ног нескончаемой и непрерываемой ни на миг лаской. А потом на другом конце дивана зажглось подобие северного сияния. Её ступней снова коснулись две неторопливые руки и искорки блаженства полетели вверх как от костра.
Проснулась Вика спокойно, не резко, но и без долгого возвращения из страны грёз. В комнате она была одна. Некоторое время лежала неподвижно, словно надеясь на возвращение сновидения. А потом в голову пришла невероятная мысль, которая, тем не менее, была правдой. Они даже не обменялись телефонами. Эта мысль вызвала неприятное жужжание в голове, которое прекратилось только с покиданием дивана.
Значит, я останусь наедине со своими мыслями минимум до завтра. Отдёрнув наполовину занавеску, она улыбнулась не особо яркому дню и… Другая мысль впорхнула, как в открытое окно. С ней она удалилась в ванную и вернулась обратно уже озадаченная окончательно. Её задумке не суждено было сбыться, по крайней мере в этот раз. Какими иногда нестерпимо длинными бывают дни! Никуда и ничего не хотелось. Набросав побольше мягких подушек в угол дивана и взяв плед, она вытянулась на диване, укрылась и попыталась сново ощутить хоть часть вчерашнего тепла. Так и прошел день. Незаметно перейдя в ночь.
В понедельник, едва ли не с порога, её пригласили в деканат, выдали список документов для сверки. Что-то на непонятном этапе упустили, напутали или потеряли. Результатом этого было то, что день был потрачен на паспортный стол и ещё какие-то конторы, печати, подтверждения.
Во вторник Мишу она не встретила, а в среду, к концу занятий, до края её уха случайно донеслось его имя, и она узнала, что тот по семейным, или каким-то ещё обстоятельствам, улетел за две с половиной тысячи километров в город, откуда приехал поступать. Никакие разумные мысли узнать подробнее об этом, а также узнать подробнее о самом Михаиле и его возвращении, в голову не помещались. Там внутри пыталась спрятаться сама Вика, ревя во всю Ниагару.
По пути домой она зашла в магазин, почти бесцельно побродила между полок, положила на дно пластиковой корзинки бутылку «кадарки». Взгляд привлёк длинный ряд холодильников с мороженым, но мысль так и потерялась, заглушенная внутренним расстройством. Она прошла и мимо мороженого, и мимо фруктов, и задумчиво вышла через неработающую кассу к дверям магазина. Вернувшись домой, захотелось снова в тепло. Она пощупала батареи отопления и стала приподнимать шторы на подоконник, чтобы больше тепла устремилось в комнату, а не навстречу холодному стеклу. Что-то мешало… Это были те самые небольшие колонки, откуда в субботу вечером звучала скрипка. На левой колонке лежал пластиковый квадратик, в котором она узнала карту памяти. Что там? Забытая музыка или фото? Она нажала кнопку включения компьютера, а пока он загружался, пошла в прихожую за сумкой. Что она там хотела найти для компьютера или для чего-то ещё — она себе отчета не отдавала. Сумка показалась ей непривычно тяжелой. С холодными мурашками по спине она извлекла из неё сербскую «кадарку». Вот это я расклеилась! А теперь уже всё равно… Не сразу. Но нашелся рычажный штопор. Не сразу, но подобрался тонкий бокал. Она оставила бутылку на кухне, взяв с собой только полбокала красного, подошла к смеркающемуся окну и поставила на него бокал.
Компьютер был готов к использованию, а непривычная карта памяти не очень хотела лезть в отверстие устройства для чтения. После нескольких неудачных попыток нужное отверстие и положение было найдено и компьютер отозвался на найденное устройство. В открывшемся окне проявился ряд значков, в которых она узнала файлы фотографий. Файлы были непривычно увесисты, о чем говорили цифры в правой колонке таблицы. Кликнув первый из них, она увидела своё улыбающееся лицо, которое игриво прятала в шелк платка. Её захотелось открыть изображение в большем размере, и она кликнула по нему ещё дважды. Всё лишнее с экрана исчезло и кадры поплыли, мягко сменяя друг друга в слайд-шоу. Вот её челка в профиль, вот множество огней сзади расплылось в облако цветной пены… Всё, как она хотела. Файлов было больше полусотни, и она подумала взять бокал с подоконника. Наверняка слайды будут крутиться по кругу.