Зуев вернулся в хорошем настроении и прямо с порога заявил, что Антипова опознала свою дочь.
– Зачем ты ее сюда привез? – шепнул Камагин.
– Я думал, вы захотите с ней переговорить…
Капитану пришлось предложить Антиповой стул, он побоялся, что она прямо сейчас упадет в обморок.
Одного взгляда на ее белое, точно мертвое, лицо было достаточно, чтобы понять – ни говорить, ни тем более рассуждать эта женщина сейчас не в состоянии. Поэтому нормального разговора и не получится, так, одни эмоции. И капитан глянул на Зуева с укором. Не догадался лейтенант, что ей надо успокоиться, прийти в себя после такого, может, выпить чего-нибудь успокоительного. Но оперативный кабинет не аптека, и, кроме бутылки водки, в столе у Камагина ничего не было.
Предложить ей водки капитан не решился.
– Ее убил Валерка. Он и раньше обижал ее часто, – заговорила она, уставившись на Камагина пустыми глазами. – Он на хирурга учится. С детства помешанный. Собакам животы вспарывал. И дочь мою убил, негодяй!
– Успокойтесь, пожалуйста, – сказал Камагин с сочувствием.
– Я ведь ему звонила. А он к телефону даже не подходит.
– Мы все выясним. И с Валяевым тоже, – пообещал Камагин, лишь бы успокоить ее, не дать впасть в истерику. Этого капитан не выносил.
– Я говорила дочери, чтобы порвала все отношения с ним. Он – эгоист. И очень избалованный. Один у матери. Знаете, кто его мать?
Лично Камагину было наплевать и на самого эгоиста, и тем более на его мать.
А женщина всю ненависть, что имела на Валяева, старалась выплеснуть именно на нее:
– Она же директор торговой фирмы! Торгашка. Она его два раза от тюрьмы спасала. И теперь всех вас подкупит!
Камагин не стал доказывать этой особе, давшей выход эмоциям, что никто и никогда не смог его подкупить. Потому в сорок с небольшим лет он все еще капитан. Но решил прекратить этот неприятный для него разговор. Никто не давал ей права выносить такое обвинение.
– Вот что, – сказал Камагин, встав из-за стола. – Сейчас лейтенант Зуев отвезет вас домой, а когда вы немного успокоитесь, мы пригасим вас.
– Но я… – запротестовала женщина.
– Нам надо работать, – отрезал капитан. – По розыску убийцы вашей дочери.
– А Валяев?
– Не пытайтесь уверить меня в том, что парень, собиравшийся жениться на вашей дочери, пошел на такое убийство. Мы с ним, конечно, встретимся и побеседуем. Но я пока не вижу мотива для убийства. Лейтенант, отвезите гражданку Антипову домой и загляните к этому Валяеву.
Женщина встала, она испытывала неловкость:
– Извините. Это все нервы. Я, кажется, тут наговорила вам лишнего. Простите. Но вы не знаете – это такая семейка. Для них все доступно…
– Не все. Уверяю вас, не все. И если окажется, что Валяев убил вашу дочь, он будет отвечать.
Опустив голову, женщина пошла к выходу. Зуев шел следом.
Оставшись один, Камагин достал из стола бутылку водки и стакан. В пакете лежал бутерброд с несвежей колбасой, принесенный капитаном едва ли не неделю назад. Хорошо, что копченая колбаса не так быстро портится.
Камагин налил почти целый стакан горячительного напитка и вздохнул. «Работа такая, что не хочешь, да выпьешь», – подумал он и осушил содержимое, закусив бутербродом.
До пенсии сыщику оставалось ровно три месяца и две недели.
Глава 3
Валерка закрылся в своей комнате и, как затравленный зверек из норы, из окна наблюдал за улицей.
Несколько раз он звонил в этот проклятый ресторан, узнать, не появился ли рыжий администратор Борис. Ему отвечали, что нет. Самое лучшее было наведаться туда, расспросить про того хлюста. Но разве теперь выйдешь на улицу? Опасно. Лучше пересидеть дома. Надо дождаться матери. Уж она-то что-нибудь придумает. У нее полно знакомых, причем не шушерей, а людей деловых.
Одна мысль о том, что его могут посадить в камеру, – пугала. Не просто нагоняла страх, а заставляла трепетать все его существо. И пока менты не отыщут настоящего убийцу, не отцепятся. Уж такая у них натура.
Время шло, а мать не возвращалась с работы.
Наконец в прихожей раздался звонок.
«Ну вот и мать приехала, – решил Валерка и на всякий случай выглянул в окно. – Если бы приехали менты, у подъезда должна стоять их машина. Они без машины и шагу не ступят. Раз машины нет, значит, это мать».
Звонок повторился еще и еще. Видно, мать торопилась, поняла по встревоженному голосу сына – что-то случилось.
Валерка выбежал в прихожую, открыл дверь и обомлел.