Интересно, что он там себе надумал. Может, принял за сверх. Или за кого-то вроде консультанта для таких, кто только играет в сверхов. Мне-то не привыкать – у меня лицо не запоминается, но ощущение оставляет. Словно лампа без света, но со странным гудением.
Прошёл через створку, и она не пискнула. Видимо, Камень Боли не считался оружием. Если они вообще знали, что это на самом деле такое и насколько может быть опасным в умелых руках.
Но погрузиться в толпу не успел… в меня выстрелили из автомата.
Выстрел. Точнее – очередь. Автоматная. Короткая, но плотная.
Не киношный хлопок, не выстрел с глушителем, не одинокое "пынь", а ГРАХ-ГРАХ-ГРАХ, прямо в грудь, в упор.
И никакой жизни перед глазами не пронеслось. Никаких прощальных флэшбеков. Только хруст воздуха, треск в ушах и резкая пустота. Даже мысли не было. Только рефлекс.
Чисто на рефлексах вызвал Лию… и мой первый малый аркан отозвался….
***
Возвращение не было мгновенным.
Сначала – темнота. Потом – давление. Словно воздух сам вдавливает тебя обратно в тело. Потом – тепло, волна тошнотворной жизненной силы, обволакивающая тебя, как рвотный эфир. А потом… как будто система запускается обратно. Тело вгрызается в реальность.
Пули выходят сами. С хлюпающим звуком. Как гнилые семечки из слишком спелого плода.
Раны затягиваются. Медленно. Противно. С зудом, будто кто-то прошёлся наждачкой внутри.
И неожиданно для себя открыл глаза.
Первое, что увидел – ошарашенного таможенника. Он стоял, с лицом будто его с силой приложили о справочник по баллистике. Его взгляд метался между мной… и трупом моего убийцы.
Парень валялся в паре шагов. Молодой. Перчатки. Очки. Оружие – неплохое. Я бы такое не купил, но стреляет стабильно. Хотя стрелять больше не будет.
- Молодец, Лия, – прошептал спокойно. – Что могу сказать.
Встал. Не спеша. Грудь болела, одежда вся в крови. Моей.
Посмотрел на себя, потом на таможенника. Он смотрел на меня с видом человека, который внезапно стал атеистом, но всё равно не понимает, почему ад у него на смене.
- И не говори, – кивнул на свою рубашку, – видишь, как попортили.
Тот не ответил. Видимо, осознал, что находится вне границ здравого смысла.
Всё-таки хорошая эта штука – быстрое клеточное восстановление.
**
Вдали раздавались очереди. Аэропорт большой.
Первая – паническая, будто кто-то из сопровождающих нападавшего понял, что всё пошло не по плану.
Вторая – уверенная, холодная. Без суеты. Это явно была Лия. И всё это под аккомпанемент панических криков.
Скорее всего, в другой части терминала уже начиналось прореживаться мясо. Ну, а кого ещё пошлют на сверха с автоматом. Хотя… они, наверное, тоже читали мои данные. А зря. Нужно своим глазам верить, а не каким-то бумажкам. Количество трупов, подозреваю, росло. Причём даже не в арифметической, а в странной дробной прогрессии: сначала один, потом трое, потом девять, потом уже никто не успевал считать.
И ведь мы ещё даже не начали то, ради чего сюда прилетел. Разборки с картелем – всё ещё впереди. Видимо, наши оппоненты решили прощупать ситуацию….
**
Где-то снова стрельба.
Теперь почти наглая. С характерным криком полицейских и щелчками их стандартных автоматов. Видимо, местные силовики решили, что могут как-то поучаствовать.
Наивные финские парни….
Лия, взрослая девочка, и понимала, что паровозы нужно давить, пока они ещё чайники.
А эти даже не чайники – лужицы кипятка на плитке, в которую кто-то уже запустил руку с проводом. Но она работала точно. Без истерики. Стрелок, что ни говори.
Где-то внутри аэропорта кто-то заорал. Пуля прошла через стекло, разбив его с перфекционистским "клинк".
Потом опять крики. Беготня. Суета сует….
Потом вновь тишина. Такая, которая наступает не после победы, а после того, как никого не осталось спорить.
***
Обернулся к таможеннику. Он всё ещё стоял там же. Правда, теперь не дрожал. Просто стал пустым.
- Ты это… может, вызови кого, чтоб убрали, – кивнул на труп. – В аэропортах обычно за чистотой следят. Особенно в зоне прилёта.
И пошёл. Медленно. Не оглядываясь.
Рубашка прилипла к телу, но под ней уже не было ран. Только зуд, напоминающий: Ты был мёртв. Совсем недавно.
***
Наконец вышел из аэропорта. Пахло гарью и паникой. Воздух дрожал от только что отгремевшего насилия, но всё уже было в прошлом. То есть, почти в прошлом. По-прежнему чувствовал, как тело всё ещё "вспоминает" боль. Это как фантомная конечность – только наоборот. Орган есть, жив, функционирует, но разум уже один раз его похоронил. И теперь сигналы идут не в ту сторону. Боль из не-жизни – она совсем иная. Она цепляется за тебя изнутри, как та же ненависть.