Вскоре в Ухань приехал и Бородин. Он выглядел раздраженным. Октябрьская директива Сталина смешивала все его карты. Дело в том, что с начала октября 1926 года он вынашивал план ограничения всевластия Чан Кайши, ставшего к тому времени знаменем «правого» Гоминьдана. К генералу Чану Бородин давно испытывал неприязнь: события 20 марта забыть было невозможно. Во второй половине октября в Кантоне «высокий советник» организовал проведение объединенного заседания ЦИК ГМД с представителями провинциальных и особых городских комитетов партии, на которое в основном собрались только «левые». Мао хорошо помнил это событие: он был одним из его участников. Совещание приняло новую программу Гоминьдана, в которую, в частности, вошло большинство умеренных требований КПК по крестьянскому вопросу, выдвинутых июльским пленумом ЦИК в его открытом «Обращении к крестьянам» (снижение арендной платы, ростовщического процента и т. п.). Помимо этого под давлением «левых» было решено просить Ван Цзинвэя, который жил в то время во Франции, вернуться из «отпуска». Удар по Чан Кайши был точно выверенным, и Бородин теперь хотел развить свой успех. Сразу же по приезде в Ухань он, невзирая на директиву Москвы, встретился с командиром западной колонны Тан Шэнчжи, которому дал понять, что больше не доверяет Чан Кайши и полагается лишь на Тана. «Тот, кто сможет честно осуществить идеи доктора Сунь Ятсена, станет величайшей фигурой в Китае», — заявил он польщенному генералу. Обрадовавшись, тот ответил: «Я готов следовать всем вашим указаниям»16. После этого борьба с Чаном стала для Бородина настоящей идеей фикс, и октябрьская директива Сталина была ему совсем не нужна.
Вместе с тем с приездом в Ухань «высокому советнику» пришлось столкнуться с большими проблемами. Главной из них было то, что за счет перехода на сторону гоминьдановской армии части милитаристов (Тан Шэнчжи был одним из первых, но далеко не последним) офицерский корпус НРА, и без того не блиставший либерализмом, начал приобретать все более консервативный характер. Генерал Тан, на которого Бородин так необдуманно возложил надежды, тоже никаким «левым» не был; он лишь играл в революционность, надеясь при помощи СССР и «левого» Гоминьдана оттеснить Чан Кайши и стать главнокомандующим. По словам хорошо знавшего его советского военного специалиста Владимира Христофоровича Таирова (Тер-Григоряна), работавшего в Китае под псевдонимами Теруни и Тер, «Тан напоминал красивую женщину, которая выставляет напоказ свою красоту… и предлагает себя любому, кто больше даст». Таирову Тан беспрерывно твердил: «Чан Кайши устал. Ему лучше бы отдохнуть», — однако никакого доверия у собеседника не вызывал. «Он показал себя генералом, который не вполне соответствует революции», — делал вывод Таиров, донося Бородину о том, что Тан за его спиной ведет переговоры с японцами и даже с реакционным шанхайским милитаристом Сунь Чуаньфаном17. Изменение состава НРА, таким образом, на самом деле способствовало стремительному усилению влияния «правых» в Гоминьдане. И против них Бородин был бессилен. По блестящему выражению Чжан Готао, наблюдавшего за тем, что происходило тогда в Ухани, положение в городе лучше всего можно было охарактеризовать китайской пословицей: «Солнце прекрасно на закате»18. Разгул «левой» фразы не отражал реального соотношения сил.
В ноябре 1926 года Чан Кайши взял Наньчан и, окрыленный успехом, сам вступил в открытое противоборство с Бородиным. В ответ на это по инициативе «высокого советника» в Ухани 13 декабря было организовано так называемое Временное объединенное совещание партийно-правительственных органов, взявшее на себя всю полноту власти в гоминьдановских районах. Председателем его был избран «левый» министр юстиции Сюй Цянь, один из наиболее непримиримых врагов Чан Кайши19; в состав же помимо «левых» гоминьдановцев вошли три коммуниста. Повсюду развесили плакаты «Приветствуем возвращение в Китай Ван Цзинвэя!» (никого не смущало, что Ван еще в Китай не приехал), «Требуем сотрудничества между Ваном и Чаном!», «Усилить власть партии!». Лозунги же типа «Поддержим главнокомандующего Чана!», до того украшавшие город, были заменены призывом «Поддержим руководство центрального правительства!»20. Разрыв между «левой» Уханью и «правым» Наньчаном стал неизбежным.